Redrum 2017

Размахнулся я, да как врезал колуном! Огроменный кусок штукатурки отвалился. Я — ещё раз, хрясь! И давай долбить! Бью по стене, бью колуном, а в голове одна мысль: что же я, старый дурак, делаю-то?! Думаю так, а сам стену крушить продолжаю… Из дыры глина и ещё что-то сыпалось. Может, штукатурка древняя, не знаю.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

А потом я остановился. Будто кто за руку меня схватил. Колун опустил, смотрю — точно посередине дыры кусок глины болтается. Я его схватил — и потянул на себя. Мне сперва показалось, что не получится его убрать, а он будто сам ко мне в руку прыгнул. Поднимаю я его, а там…

А там череп. Детский, клыкастый, с глазницами раскосыми. Это его я сквозь стену грел каждый день теплом своим, выходит…

Обернулся я, не зная даже, что сказать. Гляжу, а за моей спиной толпа стоит. Рты разинули, глаза удивлённые. Николай Николаич, Абельхан, другие педагоги, воспитанники… Стоят и смотрят то на меня, то на череп этот.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

А дальше был НКВД. Черным-черно у нас в приюте стало от кожаных плащей и курток. Допрашивали каждого, кто вообще хоть раз мимо моего класса прошёл. Меня мурыжили дольше других. Даже в Москву увезли…

Я не скрывал ничего. Так и говорил: я человек советский, в магию, загробную жизнь и всё остальное не верю, но что было — то было. И рассказывал всю историю без утайки. Да и опасно было бы утаивать. Они на лжи-то собаку съели. Вот я и талдычил им, иногда раз по десять в день, всё по порядку, от первой записочки до черепа в стенке.

Потом меня, конечно, выпустили. Повезло несказанно. Но в приют к Николаю Николаичу мне путь уже был заказан. Даже не знаю, остался ли сам приют-то? Могли и раскидать по другим учреждениям.

Если подумать, то закончилась история не так плохо. На Крайнем Севере тоже школы есть, и в них нужны учителя. А тем, что несёт свет знаний в самые дальние уголки нашей Родины, советский человек должен гордиться.

Так что, товарищи, давайте расходиться. Спать пора.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Александр Юм Беленькое ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Об авторах: «Харьковчане Александр Юрьев и Александр Мовчан создали в 2015 году творческий коллектив под псевдонимом Александр Юм. Инженеры-строители по образованию, авторы окончили Харьковский автомобильно-дорожный институт и работают на одном предприятии. В литературе отдают предпочтение фантастике, реализму и хоррору. В копилке авторов победа в 2016 году с первым романом цикла „ОСКОЛ“ на конкурсе научно-исторической фантастики, проводимом интернет-журналом „Самиздат" и первое место в литературно-педагогическом конкурсе „Добрая лира-6“. Несколько историй вошло в сборники издательства „АСТ, в рамках проекта „Народная книга"».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На правом берегу славного Днепра, посреди степи, затерялось небольшое село. Стеленные соломой мазанки хоть и бедны, но все побелены известью, и даже покрытые пылью горшки на плетнях радуют глаз случайного путника. И название у села ласковое — Беленькое. Только на подворьях пусто.

Как настала великая жара, в окрестных балках высохли ручьи. Да что ручьи — могучий Днепр местами обмелел, обнажив берега чуть не до русла. Богатые на урожаи поля сожгло беспощадное солнце. Стало тихо без суетящихся овец, вечно чем-то недовольных коз и лениво мычащих коров. Опустели и без того не шибко оживленные степные дороги, позабыв убаюкивающий скрип колес да топот копыт. И вроде совсем недавно чумаки возили табак в Крым, а оттуда возвращались с полными возами соли, без которой самая никудышная хозяйка не накроет стол; вился к мерцающим звездам дымок от раскуренных люлек, шелестел ковыль, да под зычные «цоб-цобе!» длиннорогие волы держали в ночи верный путь.

На версты вокруг нынче не то что птицы или зверья не встретишь — полевого сверчка не слыхать. С заходом солнца раскаленный воздух уже не обжигает, как днем, но крепко сжимает в своих объятьях. Душно. Кажется, что Чумацкий шлях исхудал, растеряв добрую часть молока, пролитого на черное небо, и месяца не видно, словно черт его украл.

Беленькое потонуло во тьме. Кроме одной хаты на околице — ближней к колодцу-журавлю, задравшему длинный клюв с ведром.

Тук-тук… Осторожно постучали в светящееся окошко. А потом так же негромко, но быстро, чтоб, не дай бог, не перепугать спросонок хозяев и в тот же час, чтоб не услышал кто чужой — тук-тук-тук…

Кто-то, пригнувшись у окна, опять постучал. Тук-тук-тук-тук…