Redrum 2017

За огородами рухнуло что-то. Звук был такой, будто огромная скорлупа треснула. Там же совхоз брошенный, поля и теплицы, их, что ли поломать вздумали?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Клаксон призывал. Теплица на другом конце деревни рушилась. Звуки смешивались в голове, бурлил в крови адреналин, холодный воздух щипал лёгкие. Докучаев бежал и бежал, только во дворе остановился, перевёл дух, выглянул за ворота, глазам не поверил. В машине кричала Леська — давила на руль, по окнам стучала. А на капоте безобразной медузой распласталось… чучело. Руки обнимали кабину, голова, замотанная чулками, прижалась к переднему стеклу.

— Эй, — прицелился в него Докучаев. — Пошёл вон!

Существо не пошевелилось. Оно вообще живое?

— Эй, — позвал снова. — Да прекрати сигналить, овца!

Леська испуганно замерла. Закрыла лицо руками. А чучело так и лежало, обнимая полицейскую «Ниву». Он подошёл ближе, ткнул сапогом. Оно сползло — мягкое, податливое, будто ватой набитое.

Докучаев ухватился за штанину, стащил его с машины, перевернул. И вправду — чучело какое-то. Ни лица, ни рук. Только одежды на нём — тьма тьмущая. Господи, да в нём и соломы нет: одни фуфайки, тулупы да кофты.

Как капуста. А в груди — дырища, словно туда что-то залезло. Или вылезло.

— Сжечь, — пробормотала, приоткрыв дверь, Леська. — Сожгите его, сожгите! Оно же опять встанет, оно сильное! Оно чуть машину не подняло!

— Это чучело! Как оно… Ты чё мелешь? Успокойся.

Сам-то к нему спиной встал, и сразу мурашки побежали. Лучше в самом деле сжечь, от греха подальше. Какая-то часть сознания уже твёрдо верила во всю чертовщину, что наплёл дурачок…

— Спички есть? Зажигалка?

Леська замотала головой. Никакой пользы от дуры, разозлился Докучаев. Пошарил по карманам. А если у чучела в его фуфайках поискать?

От того несло дерьмом, самогоном, гнилью. Участковому аж дурно стало. Но ничего, тошноту победил, похлопал по одежде. Есть что-то. Никак, зажигалочка? Она, родимая.

Шум донёсся со стороны леса. Там бесновалось вороньё, качались деревья, словно ходил между ними великан, тряс вековые стволы, просыпался. Большое, сказал Мишка. Большое чучело. Блин, дурачок же там, забрать надо его…

Только он чиркнул колёсиком, как за огородами рухнула вторая теплица. Исчезла, сложилась карточным домиком. Он выронил зажигалку, когда пламя охватило пропитанную бензином куртку, лизнуло рукав, за густые волосы на руке ухватилось.

Докучаев закричал, упал в лужу, затушил кое-как огонь. Кожа покраснела, волдырями пошла. Чучело так и лежало в стороне, в машине сигналила Леська, тыкала пальцем в сторону дома. Там опасно накренилась конюшня с сараем, затрещали старые доски.

Ему хватило секунды, чтобы забыть про зажигалку, про дурачка, прыгнуть в машину, завести её. Рука пульсировала от боли, кровь била в голову. Он ударил по газам, переехал чучело. Тут же рухнула конюшня, закачались яблони около дома Борисовой.

— Перемены, начались перемены, — повторяла Леська, — проснулись, вылезли, будут менять, перестраивать… Переделывать…

Пластинку у неё, что ли, заело? Докучаев глянул в зеркало: косматая тень бесновалась во дворах, раздутая, как пузырь, увенчанная деревянными рогами.

— Для костей себе сараи ломает, а нас — на внутренности, глиной скрепит, — девка бубнила и бубнила, как сумасшедшая, — найдётся нам место, в паху у нечистого…

Он отвесил ей пощёчину. Леська вскрикнула, замолчала. Лишь бы мост переехать, только бы успеть, в горку забраться. А там связь. Помощь. Они уедут, с подмогой вернутся. Их много, а он… Оно одно! Они этого рогатого ещё сами на запчасти разберут.

А откуда знать, что оно одно?

В последний момент Докучаев затормозил, неведомые твари опять дорогу закидали камнями. Начал объезжать, колёса в грязи увязли. Забуксовал, чуть в воду не улетел. Вывернул кое-как на мост, заскрипел ржавый хребет под колёсами.

— Надо взорвать тут всё, сжечь, — всхлипнула Леська. — Я видела: оно маленькое, с щупальцами, с зубами и с хвостом. Фиолетовое! Из чучела вылезло…

Докучаев стиснул зубы, в зеркало посмотрел. Вроде никто не гонится.

Пока. Ломает себе или другим на запчасти уже целую деревню. Чтобы ещё больше себя сделать. Сколько же ему, или им понадобится людей на внутренности?

Мысль, до этого призрачная и неуловимая, оформилась, наконец, в вопрос, короткий, но пугающий. А вдруг оно не одно? Что если где-то ещё другое… Или другие?

Чучело лепило себе другое тело?..

Поток мыслей оборвал нарастающий шум. Что-то ударилось снизу в старый мост.

— Кто это? — простонала Леся. — Там кто-то ещ…

Договорить она не успела.

Пассажирскую дверь вскрыли, как консервную банку, Леську уволокло в воду что-то огромное, фиолетовое, шипастое. Незаконченная фраза застыла в воздухе, рассыпалась через секунду стеклянным дождём.

На другом берегу Докучаев увидел их. Чучела.

Большие чучела.

Нас много, но и их тоже много…

Одно, два, три, пять, семь…

Запоздалая мысль о спасении затерялась, сгинула под натиском огромной фиолетовой твари, которая появилась из воды, смахнула «Ниву» с моста.

Когда машина рухнула в реку, он досчитал до двенадцати.

А потом в салон полилась ледяная вода.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀