Redrum 2017

Вскоре Данил вышел к самому высокому зданию в городе. Семь этажей, облицованных светло-серыми мраморными плитами, напомнили Рокотову громадное надгробие. Подобные административные постройки советской эпохи у него всегда ассоциировались с могильными памятниками, от них веяло холодом и одиночеством. В этой цитадели заседало все управление чалгаевского химзавода. По обе стороны от массивного строения тянулся бетонный забор, обнесенный колючей проволокой. Слева, чуть поодаль, за хилым рядком деревьев виднелась проходная с контрольно-пропускным пунктом для рабочих завода и воротами для грузовых машин.

На проходной Рокотова ждал широкомордый мужик в светлой фуражке с гладко выбритым лицом. Большими глазами он сканировал каждого проходящего через турникет и холодным, механическим голосом отвечал на приветствия.

— Рокотов? — подошел он к Данилу.

— Здравствуйте! Вы должно быть…

— Шабанов Михаил, начальник производства третьего сектора, — он крепко пожал руку Данила и сразу перешел на «ты». — Держи пропуск. Идем.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Потрясенный Рокотов замер на месте, когда они оказались на территории, огороженной бетонным забором. Перед ним лежало громадное здание химзавода, похожее на чудовище с шестью торчащими шипами, извергающими клубы летучего яда. Данил даже приблизительно не мог представить размеры и масштабы громадины. Многоуровневый гигант, окутанный толстой сетью труб, облепленный цистернами и колоннами перегонки, казался живым. Он шумно дышал мощными легкими, оглушительно ревел и беспрерывно дрожал, иногда вздрагивая так сильно, что Рокотов ощущал вибрацию воздуха.

От крыльца проходной широкая дорога разбегалась в три стороны; та, что вела прямо, убегала в квадратную арку химзавода и уводила вглубь здания, где виднелись желтые размазанные пятнышки электрического света.

— Запоминай дорогу, здесь легко заблудиться, — сказал Михаил, шагая к черному проему. — В шестидесятых тут построили завод по производству удобрений. Предприятие быстро разрасталось, на его базе начали осваивать новые отрасли: бытовая химия, пластиковая продукция, аммиак и метанол, резина и полиуретаны, силикатная промышленность. Завод обрастал новыми цехами, помещениями, складами, секторами и постепенно превратился в гигантский промышленный комплекс. Как любят говорить заводские: «Город в городе». Честно признаться, я сам не до конца знаю все ходы внутри этого города. Здесь все очень запутано, так что, если потеряешься, звони на проходную по внутреннему телефону, сотовые тут не ловят.

Они вошли в арку, и чем дальше уходили от дневного света в извилистые коридоры завода, тем хуже чувствовал себя Данил. Он с трудом дышал в переходах, переполненных тяжелыми запахами; высокие стены, будто тиски, с каждым шагом все сильнее сдавливали грудную клетку Рокотова. Внезапно навалилась слабость. Данил обливался потом и с трудом держался на полусогнутых ногах. Ему казалось, что он находится внутри чего-то живого и вибрирующая громадина медленно переваривает его.

По потолку тянулись трубы, по стенам — провода: расползались по коридорам, забирались в кирпичную кладку, обеспечивали жизнь промышленного зверя. Слабый желтый свет лампочек, замурованный в железные решетки, лишь немного разъедал черное пространство, отчего все вокруг казалось эфемерным и непрочным. Шабанов обернулся и посмотрел на бледное лицо Рокотова, плетущегося следом.

— Тебе нехорошо? Ничего, такое часто бывает с новенькими. Привыкнешь, — подбодрил Шабанов и продолжил: — Так вот, если заблудишься: по всей территории висят телефоны, рядом — книжки с внутренними номерами. Позвони на проходную, скажи, где ты. У каждого аппарата есть метки, — не останавливаясь, он указал рукой на стену. Справа от телефона еле виднелись буква и цифра: «К-7». — И за тобой кого-нибудь пришлют, — объяснял Михаил.

Они прошли мимо двух развилок, у третьей свернули направо и проследовали до конца узкого коридора, который пересекали многочисленные переходы.

— Ты знаешь, что наше предприятие градообразующее? Больше семидесяти процентов чалгаевцев работает на химзаводе!

— Знаю, — сказал Данил, стараясь дышать глубже. Его внезапная паника постепенно отступала, и чем дальше они проникали во внутренности предприятия, тем лучше он себя чувствовал.

— Можно сказать наш химзавод — сердце Чалгаевска, — с нежностью произнес Шабанов.

— Ядовитое сердце.

— Не бывает безвредного производства, — невозмутимо парировал Михаил.

Они добрались до внутреннего дворика, пересекли его, зашли в одну из пяти дверей и продолжили путь в другом переходе, где через сотню метров свернули в огромный проем рядом с лестницей, ведущей под землю на нижние этажи.

— Нам туда, — указал Шабанов на дальние двери.

В большом цеху, размером с половину футбольного поля, стояли цистерны, насосы, трубы, фасовочные дозаторы и конвейерные ленты, купленные чалгаевским заводом в компании Данила, и теперь ему предстояло все это собрать в одну большую линию по разливу синтетических смазочных материалов, настроить ее и обучить рабочих управляться с оборудованием.