Redrum 2017

Тёма водил головой, стараясь не вырубиться окончательно: мимо плыли фигуры и лица… над толпой невысоких людей, словно грязные айсберги, возвышались большие и бледные европейцы… бесформенные, прыщавые, помятые, с неровными зубами… словно уродливые сказочные тролли, они петляли по тротуарам, ища свой Титаник… в желтке навязчивых ламп, перебирали ногами и сжимали пухлыми пальцами свои округлые кошелёчки… рядом с ними струились девушки, тонкие и стройные, как дым от индийских благовоний, только из янтаря… прекрасные азиатские пленницы ростом в плечи… своему жирному… европейскому… айсбергу…

Шоссе, наконец, остановка «тук-тука». В глубине переулка светились лавки. От них несло жареными креветочными палочками и ещё какой-то незнакомой сладковатой копотью. Тёме вспомнились мухи, которых они с друзьями жгли на булавках во времена школьных каникул. Такой же был запах…

— Это же насекомые, — восхищенно шепнула Лена, высматривая в переулке телегу макашника, — надо же попробовать.

Тёма поплёлся следом, не хотел отпускать, потеряет же в этой мути и не сможет больше найти. Пока не выспится.

На огромном грязном противне шкварчали кузнечики. Прозрачные маслянистые отсеки справа и слева от сковородки были наполнены каким-то жжёным корявым попкорном, похожим на облитые машинным маслом давленные стручки гороха. Это были жареные личинки шелкопряда — белёсые, а черные, измазанные в копоти — сверчки, с промасленными бамбуковыми червями вперемешку, и зелёные обрезки тростника зачем-то.

— Ух ты, как круто! Ща наберём на завтрак, — обрадовалась Лена.

Ушёл их «тук-тук», остановка опустела, уличный фонарь неожиданно брызнул жёлтым светом, Тёма зажмурился, продавец ловко свернул бумажный кулёк и насыпал в него сцепившихся лапками кузнечиков, в другой — длинных бамбуковых червей, в третий — каких-то личинок, похожих на горелые лисички.

— Во, ща будет дегустация, — оживилась Лена, осматривая добычу, — доставай мобилу, будешь фоткать, коробочка лопнет от зависти! — «коробочкой» она называла ту часть своего офиса, в которой стоял её рабочий столик. Весь в зелени, у окна.

Тёма вынул телефон, батарейка красная, девять процентов, начал снимать. На первой фотографии у Лены в зубах кузнечик, со всеми его ножками и усиками, торчащими в разные стороны. На второй — она кусает белого червя, оказавшегося лишь сухой хрустящей оболочкой. На третьей — её рот заполнен маслянистыми личинками. И так далее, и далее, и далее…

— На чипсы похоже, — хрустя кузнечиком, сообщила Лена, — только жевать тяжело и лапки острые. Тёма тоже попробовал, сунул одного в рот, разжевал, ему не понравилось — горелый хитин был похож на чёрную корочку запечённого на костре яблока, только с неприятным горьковатым привкусом. Мягких частей в насекомых почти не оказалось, а те, что попадались, напоминали подсохшую нугу. Тёма запомнил, что вкус этот примерно соответствует запаху.

— Так себе, — скривился он, ковыряясь в зубах, — мне не понравилось.

— Думаю, их надо с чем-то смешивать, — отозвалась Метёлка, — может с рисом? Утром попробую, если на завтрак дадут рис. Или в суп покидать?

— Да ну, зачем? Вьетнамцы с голодухи жрали… во время войны, больше нечего было… А эти — дурака валяют, типа экзотика… туристам.

— Не, зырь, они сами тоже едят, — Лена кивнула в сторону мужика, увлечённо и со знанием дела собиравшего себе кулёк.

— Это же китаец, — хмыкнул Тёма.

— Почему?

— Ну, или японец, вон камера на шее, тоже турист. Они вообще едят всё, что движется. Они бы и нас съели… Во, вишь как смотрит… Сейчас набросится… Зубастик.

— Да ну тебя, — улыбнулась Лена.

— Умираю, — чуть не простонал Тёма, — давай уже домой, а?

Невыносимо, его глаза словно тормошили заснувшие цвета и звуки, с усилием, он будто выдавливал ими из предметов сок, чтобы увидеть его или услышать, мысленно слизнуть. Те поддавались неохотно, жались в темноту, маскировались под тишину теней или уличный гул ламп, расставались с собственным объёмом и массой, лишь бы сложнее их было заметить, и складывались, перемешиваясь, в расползающуюся, как нефтяное пятно, кляксу. В этом сюрреалистичном стакане, где звуки накатывали волнами, свет щипал глаза, а «тук-тук» вился над дорогой, как облако, Тёме уже не показалось странным, что рядом с японцем стоит, покачивая головой то вправо, то влево, как дешёвый китайский болванчик, низенький щекастый человек… с вывернутыми в обратную сторону коленями.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀