Red Notice (Russian Edition).

— Хватают папки с делами других клиентов, не связанных с «Камеей». У входа стоят две «газели». Они вынесли почти все наши компьютеры, серверы, все корпоративные документы, печати и штампы, которые мы храним для финансовой и налоговой отчетности компаний наших клиентов. Это лишено всякого смысла! Что нашим клиентам делать без документов и печатей? Я даже не знаю, как мы сами после этого будем работать. Мы теперь даже электронную почту не сможем получать!

У меня не было слов.

— Мне... мне очень жаль, Джейми. Мы справимся с этим вместе. Обещаю. Самое главное, сообщи, как только станет известно что-нибудь о состоянии Максима.

— Да, конечно.

Совершенно ошеломленный, я медленно вернулся в зал. Все посмотрели на меня.

Я попросил Ивана прервать звонок. Иван попрощался с Эммой и повесил трубку. Затем я рассказал присутствующим о том, что происходит в «Файерстоун Данкен». Наступила гробовая тишина.

Похоже, мы сильно влипли. Если я что-то и понимал в России, так то, что это было только начало.

23.

Управление «К»

В три часа дня мы с Иваном уже были в поезде «Евростар» Париж — Лондон. Нам надо было многое обсудить, а единственное место, где наш разговор не станет достоянием чужих ушей, — тамбур рядом с багажным отделением. Там на жестких откидных сиденьях мы и устроились. За окнами мелькали размытые серовато-зеленые пейзажи Нормандии. По дороге мы пробовали дозвониться до Москвы и Лондона, но поезд то и дело попадал в очередной тоннель, и связь постоянно прерывалась, так что мы оставили эти попытки и вернулись в вагон. Оставшаяся часть пути прошла в молчаливых раздумьях.

Я знал, что насилие в России — явление распространенное, но с тех пор как в 1992 году ступил на ее землю, ни меня, ни моих близких оно не затрагивало. И вот теперь угроза стала реальной.

Меня не отпускала тревога за Максима. Едва вернувшись домой, я созвонился с Джейми и спросил о его состоянии. К счастью, ушибы оказались не слишком опасными. Я пытался уговорить Джейми подать жалобу, но он отказывался.

— Билл, пойми: Максим напуган. Ему пригрозили арестом и обвинением в сопротивлении милиции, если он решит жаловаться на побои.

Как мне было с этим спорить? По крайней мере, мы знали, что он поправляется.

На следующий день я приехал на работу рано утром. Иван уже был там и изучал переписанный Эммой от руки и переданный по факсу ордер на обыск: аккуратный почерк прилежной школьницы резко контрастировал с содержанием документа. В нем говорилось, что Главное следственное управление Главного управления внутренних дел по городу Москве возбудило уголовное дело в отношении Ивана — его обвиняли якобы в неуплате компанией «Камея» сорока четырех миллионов долларов налога на выплаченные дивиденды. Сами по себе требования к компании выглядели очень сомнительными, а поскольку Иван был генеральным директором этой компании, принадлежавшей нашему клиенту, обвинение касалось его лично.

Какой бы репрессивной и незаконной ни казалась российская система уголовного правосудия стороннему наблюдателю, Россия как суверенное государство все же продолжает оставаться субъектом международного права, и большинство западных стран сотрудничает с ней, в том числе по вопросам экстрадиции, внесения в стоп-листы Интерпола или ареста зарубежных активов. Мы-то находились в Лондоне, но проигнорировать уголовное дело не могли, поскольку это было чревато серьезными последствиями.

Постановление не имело никаких оснований: «Камея» платила налоги по той же ставке, что и все остальные российские компании, поэтому обвинения в адрес Ивана были просто несправедливыми. Если и был на свете человек, соблюдавший все правила и законы, то это Иван Черкасов. Он был отличным мужем, отцом, другом и коллегой; всегда с иголочки одет, аккуратен и пунктуален. Смотреть, как он ходит взад-вперед по офису вне себя из-за сфабрикованных обвинений, было выше моих сил. Я поклялся сделать все возможное, чтобы разрешить ситуацию.

Первым делом я обратился к лучшему из известных мне в Москве консультантов по налоговому праву — Сергею Магнитскому. Ему было тридцать пять лет, он возглавлял налоговую практику и аудит в юридической компании «Файерстоун Данкен» и владел поистине энциклопедическими знаниями по налоговому законодательству России. Говорили, что с начала работы в фирме он не проиграл ни одного процесса.

Как только Сергей вошел в курс дела, мы попросили его проанализировать деятельность компании за предыдущие годы и выяснить, не было ли ошибки в налоговых расчетах. Иван всегда был скрупулезен в вопросах налогообложения, и я полагал, что все суммы уплачены в полном соответствии с законом. Однако, учитывая тяжесть предъявляемых МВД обвинений, надо было удостовериться в этом на все сто процентов.

Сергей запросил всю налоговую отчетность «Камеи» со всеми без исключения первичными документами. До поздней ночи он изучал и перепроверял все материалы и налоговые выкладки и на следующее утро вынес вердикт: «Я внимательно изучил все аспекты расчета и уплаты налогов по компании „Камея“. Здесь все рассчитано и уплачено верно».