Речной бог

Мальчишка-пастушок сидел на краю оврага прямо надо мной. Ему было не более десяти лет, но с виду он казался старым, как первый грех человека. Я знал, что сорокопуты часто используют детей в качестве разведчиков и часовых. Маленький оборвыш, казалось, был создан для этой роли. Волосы у него были грязные и всклокоченные, а плохо продубленная козья шкура, из которой сшили его одежду, воняла так, что я чувствовал запах со дна оврага. Его блестящие вороньи глаза быстро и жадно осмотрели меня, оценивая наряд и поклажу.

– Куда ты направляешься и по какому делу, добрый отец? – спросил он и просвистел длинную тонкую мелодию на тростниковой дудочке, которая вполне могла оказаться сигналом для того, кто прятался выше по склону.

Прошло несколько мгновений, прежде чем сердце мое успокоилось и я снова обрел дар речи.

– Ты дерзок, дитя. Какое тебе дело, кто я и куда иду?

Его поведение по отношению ко мне тут же изменилось.

– Я голоден, милостивейший жрец, я сирота, которому приходится самому кормить себя в этом жестоком мире. Нет ли у тебя корочки хлеба в твоем таком большом мешке?

– Ты не кажешься мне голодным. – Я отвернулся и пошел дальше. Но пастушок скатился по склону оврага и заплясал передо мной.

– Покажи мне, добрый отец, что у тебя в сумке, – настаивал он. – Смилуйся, добрый господин.

– Ладно, негодник. – Я достал из сумки спелый финик. Он протянул руку, но я тут же сжал кулак. Когда снова разжал пальцы, финик превратился в багрового скорпиона. Ядовитое насекомое угрожающе подняло хвост над головой, мальчик завопил и поскорее забрался обратно на склон оврага.

Наверху он остановился и закричал:

– Ты не жрец! Ты джинн пустыни, ты дьявол, а не человек! – Он лихорадочно сделал знак от сглаза, сплюнул три раза на землю и помчался вверх по склону холма.

Я поймал скорпиона под плоским камнем у дороги. Разумеется, выдернул жало из кончика хвоста, прежде чем сунуть его в свой мешок. Скорпион был припасен именно на такой случай. Тот же старый раб, который научил меня читать по губам, показал мне еще кое-что, пока жил с нами. Этому фокусу меня тоже научил он.

У подножия следующего холма я остановился. Пастушонок стоял прямо на вершине гряды. Он был не один. Рядом с ним находились двое мужчин, а ребенок яростно жестикулировал. Увидев, что я заметил их, они тут же исчезли за линией холмов. Можно не сомневаться, они вряд ли будут приставать к дьявольскому жрецу.

Не прошел я и нескольких сотен шагов, как почувствовал впереди на дороге какое-то движение. Тут же остановился и прикрыл глаза от ослепительных лучей полуденного солнца. С облегчением разглядел небольшую и совершенно невинную группу людей, приближавшуюся ко мне. Я осторожно пошел им навстречу, и, когда расстояние между нами уменьшилось, сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди: мне показалось, что я узнал Тана. Он вел на поводу ослика. Маленькое жилистое животное несло тяжелый груз. На его спине поверх огромного узла сидели женщина и ребенок, но ослик весело трусил вперед. Женщина, как я успел разглядеть, была в положении. Живот тяжело лежал на коленях. Ребенок за ее спиной оказался девочкой лет десяти-одиннадцати.

Я уже собирался окликнуть Тана и поспешить навстречу, когда понял, что ошибся и человек этот мне не знаком. Меня обманули его рост, широкие плечи и ловкость движений, когда он вел в поводу ослика, а также сверкающая грива золотых волос. Мужчина подозрительно разглядывал меня, обнажив меч. Он отвел ослика с дороги и встал между мной и ценным грузом.

– Да благословят тебя боги, добрый путник! – Я решил играть роль жреца до конца, а он проворчал что-то и продолжал целиться кончиком меча мне в живот. В нашем любимом Египте никто не доверяет незнакомцу.

– Ты рискуешь жизнью своей семьи на этой дороге, друг мой. Тебе следовало бы искать защиты каравана. В холмах прячутся разбойники. – Я уже тревожился за них. Женщина показалась мне милой и порядочной, а ребенок за ее спиной чуть не расплакался при моих словах.

– Проходи, жрец, – приказал мужчина, – прибереги свои советы для других. Мне они не нужны.

– Вы очень добры, благородный господин, – прошептала женщина. – Мы целую неделю ждали каравана в Кене и не могли больше там оставаться. Моя мать живет в Луксоре. Она поможет мне родить ребенка.

– Молчи, женщина! – зарычал на нее муж. – Я не стану связываться с незнакомцем, даже если на нем плащ жреца.

Я заколебался, стараясь придумать, чем им помочь. Девочка оказалась красивой малюткой с черными обсидиановыми глазами. Мне понравилось ее личико. Однако в тот самый момент муж погнал ослика мимо меня, и я посмотрел им вслед, беспомощно пожав плечами.

Невозможно горевать за все человечество, сказал я себе. Так же как нельзя заставлять слушаться твоего совета тех, кто отказывается от него. Я отправился на север не оглядываясь.