Реальность и мечта

Реальность и мечтафигуру прежнего «бога войны» в мирных, но куда более сложных для него обстоятельствах. Жуков в опале, вокруг него сплетены невидимые политические сети, мешающие ему жить и работать. Да еще по указке сверху маршала подвергают унизительным допросам: где купил ковер, почем пошил костюм. По иронии судьбы мне также пришлось столкнуться с подобным пристрастным вниманием. Когда-то я бывал в Йемене, и там друзья подарили мне кремневое ружье, которое и оружи- ем-то назвать можно с большой натяжкой. Но таможенники все же придрались, и я чуть не лишился подарка. Приблизительно то же случилось по возвращении с Кубы, откуда я вез сувенирный мачете с дарственной надписью одного из генералов. Эти эпизоды не красят действительность, но когда бытовые неурядицы становятся почти нормой и навязываются тебе ежедневно, что происходило с Жуковым, да и со многими выдающимися людьми в послевоенное время, — это уж совсем из ряда вон. По той же причине так тяжело складывались отношения между писателем Константином Симоновым и актрисой Валентиной Серовой. Об этом, собственно, и рассказывает Юрий Кара в своем сериале. Ни взаимная любовь, ни всенародное почитание не спасают героев от недоброжелательства вождей. В этой печальной истории мне довелось прочертить свою актерскую линию, но этот Жуков для меня точно будет последним. Я уже старше маршала даже в самых его преклонных годах.

А еще во время съемок «Звезды эпохи» было интересно понаблюдать за молодыми коллегами, особенно за Мариной Александровой в главной роли. В одном фильме мы с ней оказались второй раз: чуть раньше вместе играли в картине «Северное сияние», где у меня была небольшая роль деда, живущего на даче. И уже тогда я с удовлетворением отметил: актерский уровень молодых соответствует нынешним требованиям.

Среди ролей последнего времени также вспоминается старик из «Русской народной почты» Олега Багаева. Мне хотелось сыграть в этой пьесе, и в 2002 году моя мечта сбылась. Однако против ожидания работа оказалась вымученной и не дала мне удовлетворения. В старике, который возится в своей крохотной повседневности, которому средств едва хватает на дешевые котлетки, было что-то нечеловеческое, почти скотское. И оживить беспросветную тоску этой закатившейся жизни никак не удавалось. Тягость положения заключалась еще в том, что наша вахтанговская школа, которой я предан всецело, весела и размашиста. Словом, наш теплый и солнечный театр помогает человеку жить, оставляет ему надежду, а тут получилась одна чернуха. Не скажу, что в этом лишь время виновато, плодящее таких ущербных персонажей. К сожалению, бывают виноваты еще и художники — вот и я отчасти грешен, — которые в произведениях искусства порой тиражируют подобные явления. А не следовало бы. Если и следовало, то не так однобоко, не делая акцента на темных сторонах жизни, коль скоро у нее есть и светлые.

Думаю, наступает пора окончательно переломить тенденцию, которая уже лет пятнадцать диктует свои требования в большей степени кинематографу и в меньшей — театру. Вместо муссирования наших болячек, жалостливых стонов и разведения руками, мол, все плохо, поэтому ничего не поделаешь, пора нацелиться на созидание. Почему бы, в самом деле, вместо антикиллеров и подобных ему антигероев не поднять на щит героев настоящих: не обязательно людей труда, как это не раз делалась при Советах, но непременно людей позитивного мышления и действия. То есть тех, кто способен преодолеть трудности, пусть в малом, но дать импульс к развитию страны и общества, повлиять на воспитание молодых, возродить у стариков надежду на достойное продолжение в поколениях их начинаний. Есть ведь своя романтика в научных исследованиях, в спорте, в многообразии увлечений, в служении Родине и высоким идеалам, в экспедиционной практике, даже в предпринимательстве, в фермерстве и в том же производстве. И разнообразие человеческих чувств — непочатое поле для художника: любовь, которой пронизано все в мире, страстные мечты, благородные побуждения, преклонение перед божественным или природным. А сюжетов и тем для этого не занимать в обыденной жизни и в истории, в литературе и драматургии — с хлесткими противоречиями, иногда с комическими элементами или даже с трагическими развязками. Ах, как все это можно поставить… Ах, как все это можно сыграть!

Художественный руководитель

Двадцать лет я возглавляю Театр имени Вахтангова, но рассказывать о себе как о художественном руководителе трудно. Поэтому хочу остановиться лишь на некоторых общих аспектах своей деятельности.