Разрывая стены

Теперь будущий образцовый папа ходил из магазина в магазин и скупал елочные игрушки. Наверное, Ана была очень и очень плохой, потому что непослушные руки тянулись к бракованным машинкам и кривым домикам, а также к одноглазым зайцам. Когда получалось справиться с собой, в корзинке оказывались и качественные украшения. Ана даже нашла одну очень специальную игрушку — в виде ключа — и молча положила перед Бэем, заслужив его первую солнечную улыбку с момента известия о несчастье.

Ночью они перемещались в комнату не только с ампулой, но и с мотками ниток и кучей хрупких вещей. Неудивительно, что Ана сбилась, а Бэй едва не свалился прямо на кровать Карины.

— Ана, — зашипел он, — захрустев стеклом спрятанных в целлофановые пакеты игрушек.

Подумаешь! Разбилось всего две из трех десятков, которые Скользящие Санта Клаусы развешивали по палате, пока в капельницу вливалось содержимое последней ампулы Бэя.

Наступало время чудес.

На самом деле оно началось для Карины, когда она познакомилась с Кобейном. Ана не выдержала и отвернулась к стене, пока он снова держал руку Волжской и рассказывал о коньках, крысах и брелоках.

Бэй, оказывается, дарил ей брелоки, такие же, что висели у него в квартире, той самой, с окном во всю стену, выходившим на море. Ана беззвучно плакала, глотая слезы, и успокоилась, лишь когда смолк мужской голос.

Пора было уходить. Датчики мониторов издавали беспокойные звуки, и казалось, что еще вчера безжизненная женская рука сжимает ладонь Бэя.

— Ты вернешься к ней, когда все закончится? — спросила Ана, направляясь к окну.

— Для начала я вернусь к себе, — ответил Бэй.

Послышался торопливый бег по коридору, и пришлось поспешно уходить. Сначала из палаты, потом из здания больницы. Из парка, где кто-то поднял тревогу. Слишком много переходов для Аны.

У нее никогда не получалось много скользить на Земле, было удивительным, что до сих пор не проявилось отторжение. Но всем силам есть предел, особенно, если и так уже давно перешел границы своих возможностей.

После больничного парка, скользнув до парковки, Ана упала в нескольких метрах от машины и не смогла больше подняться.

Смешно бы это было. В другом месте и при других обстоятельствах. Потому что изнеможение имело симптомы жемчужин желания. Вместо боли и паники оно укутало Ану в теплое одеяло и включило над ней огромную рождественскую елку. Черная ночь наполнилась огнями и расцвела пестрыми гирляндами. Хотелось смотреть на разноцветные игрушки, висевшие прямо в небе, но человек-стихия махал руками, как мельница, сыпал ругательствами, как из рога изобилий, и мешал. Не мог оставить Ану в покое, хотя она уже много раз сказала:

— Помогай своим каринам. Оставь меня лежать.

Устала она. До мыльных пузырей и тошноты, до состояния, когда все тело превратилось в жвачную резинку и прилипло к холодному асфальту, отказываясь от него отлипать.

— Возьми меня за руку, — рычал над ее головой Бэй, закрывая веселые игрушки.

Ана обижено дула губы:

— Не хочу.

— Бери! Недоразумение Скользящее!

— Лежащее… Сам бери меня.

— Я не могу, — выл над ней волк. Ух! Карьерный!

— Я могу снять метку подчинения. Наверное.

— Можешь или наверное?

— Наверное, могу…

Бэй застонал и исчез, но ненадолго. Он подогнал машину почти вплотную к Ане, загородив железом большой кусок разноцветного неба.

— Ты напилась? — допытывался человек-мельница.

Ана хохотала.

— Обпи… нет — обскользилась…

— Тогда скользни еще раз в машину!

— Не могу. У нас привязка с асфальтом.

Как же забавно Бэй сердился! А Ане было жалко, что в темноте не видно пузырей, получился бы елочный шар с головой Бэя внутри, такого украшения не хватало в палате для Карины. Пробудило бы ее от комы… Ой. Так думать нельзя. Но если бы пробудило, значит, можно? Хотя, кажется, Волжская очнулась и без шара.

Потом Ана почувствовала, что ее поднимают мужские руки. Нет, не Бэя. Тот шел рядом, скрипел зубами, но она этого почти не услышала, потому что отключилась. А когда пришла в себя, аромат олеандра и розмарина с легкой примесью морской соли поведал ей, что она на Майорке.

* * *

— Ну что, пустим лисоньку в огород, пока твоих коллекционеров искать будем?

— Лисоньку?

— Это выражение из русских сказок, — Гашик направился к двери. — А сами будем за ней подсматривать по камерам видеонаблюдения, чтобы не умыкнула чего, если соблазн станет слишком велик, — Давид хитро подмигнул.

Разговор проходил в кабинете перед Пещерой сокровищ, пока Ана сидела в небольшой прихожей, больше похожей на открытую террасу. Она пришла в себя почти сразу после того, как гостей привезли во владения Гашика из аэропорта.