Разрывая стены

Слова взметнули в душе стаю оранжевых искр. Как? Это все-таки возможно? Значит, нужно еще раз поискать среди двухсот известных ей знаков. Ана успела исчертить целый блокнот вместе с листочками своих «долгов», но ничего не смогла придумать. Среди символов, которым ее учил Рок, было много запретных. Наверное, стоит еще раз вспомнить каждый из них.

— Кто пытается вернуть кристаллы в Долину? — прервал ее мысли Бэй.

— Магистр, которого в Храме считают погибшим. Тот, что забрал меня. В Карьере его зовут Отшельником, — она ответила, не поднимая головы. — Рок.

Это был не праздник ее свободы, а триумфальный поход против самоуверенного Бэя, которого за короткий разговор удалось удивить третий раз.

— Но… Ана… Рок… Он же опасен.

Ей только осталось рассмеяться в ответ.

— Он причастен к смерти в семье Кимико.

Ана знала даже это и кивнула. Потом добавила:

— Я нужна ему живая — как нить гобелена. Рок мечтает, чтобы рисунок сложился, исполнив предсказание Ткача.

Попав внутрь частного самолета, Ана немного растерялась. И от того, что ее ждала встреча с самим олигархом, в сейфе которого она когда-то покопалась, и от того, что она могла через пару часов оказаться на Майорке. Самом счастливом месте на Земле. А еще рядом с домом Адроверов лежала в тайнике краска жрецов, и Ане нужно было принимать решение.

С видом знатока Кобейн развалился в кресле, потом полез в шкаф у себя за спиной за пакетиками чипсов и орешков. Бросил один из них Ане, пока она считала до двадцати и дышала, успокаивая волнение.

— Боишься встречи с хозяином самолета? — улыбался «воздушный шарик» Бэй. Зачем только сел в самолет? Летел бы на Майорку рядом с ним!

— Ты знаешь мой самый большой страх, — Ана не была настроена на шутки. Она уже досчитала до двадцати и начинала обратный отсчет. — Я всегда боялась потеряться. Но теперь я знаю, что справлюсь даже с ним.

Заработали моторы, а на телефон Бэя, лежавший на столике прямо перед Аной, пришло сообщение от Кайта:

«Позвони. Срочно!»

Бэй еще не увидел его, занятый поисками напитков в шкафу, и Ана решилась:

— Я могу освободить тебя от метки Добровольного подчинения, если у меня будут чернила, которые я спрятала в саду Адроверов.

— И ты только сейчас об этом говоришь? — Бэй развернулся так стремительно, что смахнул на пол собственный телефон.

— Мне нужно было время.

На самом деле оно ей нужно и сейчас. Ана так и не придумала, что сделать.

— А если ты мне нарисуешь еще какую-нибудь подчиняющую метку?

— Сам решай, доверять мне или нет, — бросила она и отвернулась к иллюминатору, чтобы Бэй не заметил ее сомнений, пока поднимал свой телефон.

Не заметил. И стал сразу звонить.

Маленькое пространство самолета усиливало звуки или это Кайт так сильно кричал, но Ана услышала каждое слово.

— Карина… — рыдал этот невысокий мужчина со светло-голубыми глазами. — Ты был прав, Бэй. Я дурак. Не нужно было вам встречаться. Она… после… Она была вместе с Тажинским во время аварии. Бэй! Она в коме! С переломом позвоночника. Бэй…

Ана отвернулась, пытаясь закрыться от чужого горя. Но сколько ни отворачивалась, все равно ловила слова торопливых разговоров, а память подсовывала ей отрывки выступлений Волжской. Увидев Карину рядом с Бэем, Ана не удержалась и нашла в интернете информацию о фигуристке, посмотрела в ютубе записи ее программ, чтобы понять, кто эта женщина.

Она оказалась Скользящей — на льду, легкой и чувственной, яркой и нежной, любой, какой требовала от нее музыка и хореография танца. Очень талантливой.

Невозможно было представить спортсменку, мастерски владевшую своим телом, неподвижно лежащей на кровати с переломанными костями и приговором к инвалидности.

Страшно было смотреть на Бэя. Он чувствовал себя виноватым в том, что случилось. Натаскавшись груз вины, Ана узнавала потерянный взгляд, направленный в окно, и могла даже чувствовать вес плиты, придавившей широкие мужские плечи. Исчезла легкая и светлая улыбка, с которой Бэй не расставался даже в доме Келли. Осталось бледное лицо и глаза, в которых потухло солнце.

Когда хозяин самолета по телефону начал настойчиво предлагать свою помощь, Бэй не отказался. Он сухо поблагодарил Гашика и прилип к иллюминатору, за которым было только небо. Внизу по пушистому морю из облаков скользила крылатая тень.

Сначала — в аэропорт Вены, где в терминале для частных самолетов Бэя и Ану ждали молчаливые люди. Темные машины с тонированными стеклами отвезли их в хранилище биоматериала, где Бэй получил в руки небольшой алюминиевый чемодан, заставивший подумать о перевозке органов для пересадки.

Потом — перелет в Мюнхен, где молчаливые люди высадили своих пассажиров около дома и их встретил высокий мужчина с длинными, завязанными в хвост волосами, и кудрявый мальчик лет семи. Потом из комнаты вышла молодая женщина с заметным животом и упала на руки Бэя.

— Таша, Таша… — слушала Ана, пока руки Бэя гладили спину сестры фигуристки.