Разрушительница проклятий

Возможно, когда-нибудь и Хейвен сможет использовать свою магию, не истощая ее. Впрочем, как только Проклятие будет снято и Хейвен вернется в страну смертных, она никогда больше не сможет пользоваться магией публично.

– Хейвен! – позвала Сурай. – Иди посмотри!

Пока она переходила реку, Сурай добавила на стол чеканные серебряные чаши и изящные фарфоровые тарелки в золотой оправе.

– Что-нибудь еще добавить? – спросила она, когда Хейвен вдохнула витавший в воздухе сладкий аромат роз.

Хейвен нахмурилась, глядя на полностью накрытый стол.

– Это копии того, что ты когда-то видела?

– Неотличимые от оригинала, – ответила Сурай. Она покрутила золотой полог в пальцах, не потрудившись спросить, откуда Хейвен знает об искусстве копирования предметов при помощи магии. – Точно так же стол был накрыт на свадебном пиру в ночь перед несостоявшейся свадьбой Рук.

Рук, которая приняла свое истинное обличие, нырнула под развевающийся полог и сверкнула зубами в ухмылке.

– Так она напоминает мне, какую ошибку я чуть не совершила.

Сурай оторвала розу от ткани и заложила ее Рук за ухо.

– Нет, только чтобы напомнить, что это был самый божественный праздник, который я когда-либо видела, и мне подумалось, что мы могли бы воссоздать его сегодня вечером. – Она почти застенчиво оглянулась на Хейвен. – Меня здесь, конечно, не будет… по крайней мере в истинном облике… но я не спущу с тебя глаз всю ночь.

Сурай не сказала того, что подразумевалось: если и на этот раз у них все получится, оставшиеся испытания будут намного опаснее. Следующим пунктом в списке после слез феи была чешуйка шелки.

И даже если бы им каким-то образом удалось добыть и чешуйку, последним предметом был осколок рога Королевы Теней.

Это была невыполнимая задача, на обсуждение которой пока ни у кого не доставало смелости.

Сегодняшний вечер мог стать их последним шансом хорошо поужинать… в жизни. К тому же так они сохраняли видимость, будто понятия не имеют, что феи притаились где-то рядом и наблюдают.

– Хочешь что-нибудь добавить? – повторила Сурай, отвлекая Хейвен от мыслей.

Та оглядела сервированный стол, и у нее потекли слюнки при воспоминании о трех серебряных блюдах с угощениями, выставленных с утра в День Руны Белла. Хейвен представила, как пахнут свежие груши и засахаренная ветчина, как свет преломляется в гравюрах, украшающих подносы, как липкая булочка тает, превращаясь в лужицу сахара у нее во рту.

Покалывание запульсировало на кончиках пальцев, и три подноса появились на столе точно такими же, какими были в то памятное утро. Гордая улыбка осветила лицо Хейвен. Ей удалось воссоздать блюда быстро и легко. Никакого горящего пепла и крошащегося материала.

Вот так-то, Повелитель Теней.

Обе Солис широко распахнули глаза, переводя взгляды с еды на Хейвен.

– Где ты этому научилась? – удивилась Рук.

Хейвен ненавидела лгать, но она никак не могла рассказать им о своих занятиях со Столасом, поэтому ответила:

– Я много читала о магии, когда жила в Пенрифе.

Вообще-то, не так уж она и соврала.

– Ну, теперь нет сомнений, что феи попытаются украсть тебя, – небрежно сказала Рук, будто похищение людей феями посреди ночи было обычным делом, и Хейвен поняла, что Солисы специально побудили ее воспользоваться магией, чтобы лишний раз привлечь внимание к лагерю. – Ты стала бы прекрасным подарком Королеве Теней, и полагаю, они уже давно не поставляли ей смертных.

Хейвен обшарила взглядом скалистые утесы и холмы, задрожав при мысли о том, что за ней наблюдают.

– Они точно здесь?

– А Фрейя точно любит сталь? – откликнулась Сурай. – Конечно, они здесь, эти подлые ублюдки-сильфы[2].

Она перекинула темные волосы через плечо.

– Я чуть не умерла от укуса одного из этих злобных существ во время нашей последней кампании против Ноктисов.

Рук рассмеялась.

– Мы думали, что ее рука сгниет, и мне приходилось каждый день перевязывать ей рану. Богиня Небесная, она скулила, как смертная! – Она перевела взгляд на Хейвен. – Без обид.

Сурай прищелкнула языком, глядя на Рук.

– Я получила рану, пытаясь осчастливить тебя. К твоему сведению, Хейвен, нас окружала половина армии Ноктисов, а она жаловалась на условия жизни в своей палатке. Так что…

– В той палатке было невыносимо! – перебила ее Рук.

– Поэтому я сорвала для нее несколько великолепных лилий, – продолжила Сурай, – но, как позже выяснилось, они принадлежали ковену лесных фей.

Глаза Хейвен хитро сузились, когда она вспомнила полевые цветы, растущие возле перевала, и прежде чем Солисы смогли отговорить ее от этой затеи, она воссоздала стеклянную вазу в форме сердца из главного зала Пенрифа и наполнила ее полевыми цветами, растущими вдоль холма.

Когда ваза наполнилась водой и яркой композицией фиолетовых, белых и желтых цветов, довольная собой Хейвен поставила ее на середину стола.

– Вот, – заявила она. – Это должно немного разозлить фей.

Рук хлопнула Хейвен по плечу.