Разрушительница проклятий

Прежде чем Хейвен успела ответить, он перекатился на нее и выставил руки по обе стороны от ее головы. Украшавшее его оружие упиралось ей в талию, но под ним она чувствовала его тело, твердое, горячее и живое.

Ашерон опустил голову так, что их носы почти соприкоснулись, а его золотистые волосы свесились, как занавеси, по обе стороны от их лиц.

– Они решат, что мы любовники, – промурлыкал он, его мягкие губы едва заметно прикасались к ее губам. – Заблудились в пути. И это место убаюкало нас, заставив ослабить бдительность.

Хейвен фыркнула, но в этот момент, ощущая на лице теплое и сладкое дыхание Ашерона, тепло и тяжесть его тела, она получала настоящее удовольствие.

– Они думают, – продолжал он низким, бархатистым голосом, слова текли, как растопленный сахар, – что сегодня вечером, после того, как мы набьем животы вином и едой и уснем, они смогут незаметно подобраться и украсть тебя.

– Хм-м.

– А еще они думают, что мы сейчас целуемся как любовники.

Ее губы приоткрылись.

– Значит… мы… притворяемся?

– Да, если только ты не предпочтешь что-то более… искреннее?

Вопрос повис между ними, хотя губы Хейвен жаждали, чтобы рот Ашерона накрыл их. Большую часть веса он перенес на руки, и она боролась с желанием обхватить его ногами за талию и потянуть на себя, чтобы ощутить, как он всем телом придавит ее к камню.

Тихий звук сорвался с губ Хейвен, и она почувствовала, как Ашерон напрягся.

– Это ответ? – спросил он тихим мурлыкающим голосом. В его тоне что-то сквозило. Затаенная надежда на согласие.

Все стало серьезно, и он хотел убедиться, что она готова к происходящему.

Игра изменилась, стала реальной, желудок Хейвен сжался, хотя все тело дрожало от желания.

Ее охватило замешательство. Как она могла наслаждаться жизнью, когда Белл был заключен в тюрьму и напуган? Кем бы она после этого себя считала? Она позабыла обо всем из-за смазливого лица и обещания поцелуя, и теперь ее удовольствие превратилось в острую боль сожаления.

Кроме того, Ашерон был помолвлен с другой, и даже если правила Солисов позволяли ему союз с Хейвен, ее собственные правила были другими.

– Я уверена, Повелитель Солнца, – ее голос прозвучал холоднее, чем следовало, – что Авалин предпочла бы, чтобы мы притворялись.

Глаза Ашерона сузились, а тело напряглось. Пока он ее разглядывал, Хейвен могла поклясться, что на мгновение заметила на его лице боль.

– Авалин поняла бы нас, поскольку у нее было много любовников с тех пор, как состоялась наша помолвка… когда мне едва исполнилось девять. – Изгиб губ смягчился, в изумрудных глазах вспыхнула надежда. – Я могу объяснить тебе наши обычаи, если это поможет?

– Нет… Я… – Хейвен не хватало слов. Как она могла объяснить чувство вины, которое испытывала из-за того, что была счастлива? Из-за того, что испытывала желание и привязанность, в то время как Белла схватил и унес монстр, а виной всему стала ее запретная магия?

Ашерон стиснул зубы, все его тело напряглось. Затем, не говоря ни слова, он поднялся, стараясь не прикасаться к ней, и направился к воде, а Хейвен мгновенно ощутила одиночество.

С глухим стуком она откинула голову на камень и уставилась в небо. Порой Хейвен казалось, что разбирается она только в фехтовании и драках.

Управляться с мечом было легко; понять, как управлять сердцем, – намного сложнее.

Со стоном Хейвен слезла с валуна и в попытке успокоиться занялась обустройством лагеря: собрала сухие ветки для костра, наполнила речной водой котелок Бьорна и даже попробовала силы в ловле оранжевой и серебристой рыбы, которая в изобилии водилась в реке.

И все это время чувствовала на себе острый, голодный взгляд фей – и отсутствие взгляда Повелителя Солнца.

Хейвен и не подозревала, насколько привыкла к его вниманию. Теперь, однако, всякий раз, проходя мимо, он делал вид, что ее не существует. Даже когда кивал ей или улыбался, чтобы поддержать обманчивое впечатление для фей, их словно разделяла ледяная стена.

Это к лучшему, решила Хейвен, закончив укладывать в плетеную корзину пойманную рыбу, чья нежная бирюзовая и коралловая чешуя сверкала в лучах солнца.

Это была игра, дурацкая, глупая игра. Было бы верхом эгоизма позволить ей зайти слишком далеко.

Она не даст себе быть счастливой, пока не освободит Белла.

Тихий свист привлек ее внимание к другому берегу реки. Мерцающий балдахин бледно-золотого цвета развевался на ветру; цитриново-желтые розы вились вдоль балок и свисали с тонких занавесок. Прямо на глазах Хейвен Сурай взмахнула рукой, и появился длинный стол из сучковатой сосны. После очередного взмаха руки из ниоткуда возникли столовое серебро и салфетки.

Хейвен так давно не видела, как Солисы используют магию, что почти забыла, что они вообще ею владеют, и с толикой ревности наблюдала, как Солнечная Королева создает вещи из воздуха.