Разрешите влюбиться

— Сытая жизнь — скучная. — Он посмотрел на собственный кулак и погладил костяшки. — У тебя много денег, и кажется, что все дозволено. Хочется пить эту жизнь жадными глотками, и ты не задумываешься о последствиях.

— Значит, вы воровали машины.

— Да. — Кивнул Кирилл. — Опасность пьянила, а реальность была серой. Мне казалось, что мой брат-близнец добивается всего легко. Я завидовал. И в спорте он выше меня поднялся, и в жизни. Мне жутко хотелось его уделать, стать круче. И я сам затеял эту гонку между нами. Илья никогда не хотел со мной соревноваться, никогда не пытался что-то доказывать, и это бесило еще сильнее. Потом еще появилась эта девушка, Нана. — Он облизнул пересохшие губы. — И я совсем тронулся умом, когда нам пришлось ее делить. В общем, тогда нас с Тимом и поймали на горячем. Меня отмазали, его закрыли. Но тоже ненадолго, деньги все решили. Через пару месяцев он вышел и начал все заново. А я не смог. Не захотел. Ни машины угонять, ни с ним общаться.

— Он снова стал угонять тачки?

— Да. И Гай знал, что если просто побьет его, то тот ничего не поймет. Он хотел задеть его за живое. Уязвить так же сильно, как тот уязвил его сестру, распустив про нее сплетни.

— И он попросил тебя? Чтобы ты помог ему?

— Я не хотел. — Леманн покачал головой. — Долго не соглашался. Не хотел возвращаться во все это дерьмо снова. Но Гай… он настойчивый. Я нужен был ему, чтобы вскрыть и перегнать машину. И он не отстал, пока я не согласился. Мы провернули это вчера ночью: угнали угнанную тачку и вернули владельцу.

— Значит, Гай таким образом отомстил за сестру?

— Не просто отомстил. Лишил любимой игрушки, утер Левицкому нос.

— Понятно. — Я спрятала глаза.

— Я сделал исключение только потому, что у него были благие намерения. Больше никогда. Клянусь. У меня теперь другая жизнь, можешь поверить. Никаких приключений с ворованными тачками. — Поймав мой взгляд, Кирилл добавил: — Мне нравится Оля. И я не собираюсь все испортить. У меня было достаточно времени, чтобы переосмыслить свою жизнь.

— А что заставило тебя измениться? — Выдохнула я.

— Что именно? — Он вздохнул. — Не знаю. Все просто сломалось, будто карточный домик. Я лишился всего, что считал самым важным в жизни. Всего и всех, кто был дорог. Сам сломался. Друзья оказались ненастоящими, сердце разбитым, семья отвернулась от меня, а деньги вдруг оказались не нужны и не важны. Я целыми днями молотил грушу в спортзале, представляя, что она — это я сам. Мне хотелось наказать себя за всю ту боль, что я причинял людям.

— И сейчас тебе легче?

— Намного. — Улыбнулся Кирилл. — Я заново расставил приоритеты. — Он задумался на секунду. — А, знаешь, ведь у того, кто ведет такой образ жизни, который вел я, всего два пути в жизни: либо он продолжает в том же духе и на всю оставшуюся жизнь остается никого не уважающим бабником и циником, либо его жизнь вдруг переворачивает что-то или… кто-то, и он вдруг понимает, что все, что было раньше совершенно ему не нужно и даже чуждо.

— Ясно. — Я уставилась на клетку.

— Я был избалованным, капризным ребенком, который думал, что он мужчина. Запутался и не понимал, что нужно сделать, чтобы все исправить. Делал вид, что все нормально, пока все не потерял окончательно. И только тогда все понял. А уж теперь точно не упущу свой шанс. — Он взъерошил волосы. — Прежде, чем мы понимаем, что такое жизнь, проходит, как минимум, половина этой жизни. Вот такая несправедливость.

— Да, наверное.

— Ты уже надломила его, Настя. Он испуган и не понимает себя.

— Кто?

Леманн рассмеялся.

— Ну, мы же сейчас о нем говорим? Да? О Гае?

— Я не… — Краска бросилась в лицо.

— Да, ладно. Все и так видно. Даже очки не нужны. — Потрепал меня по плечу. — Все нормально. Расслабься. Этот идиот так на тебя смотрит, что я каждый раз переживаю, не разбил ли его паралич. — Показал на меня пальцем. — Вот так же испуганно, да. — И рассмеялся. — Настя, выдыхай!

27

Настя

Снова раздался звонок, и я в последний раз пробежалась глазами по коридору. Среди десятков лиц так и не заметила того, кого искала. Его не было. Гай не пришел.

Я не видела его и не слышала ничего о нем уже несколько дней. Возможно, ему не хотелось появляться в университете с разбитым лицом, и он ждал, когда заживут раны и сойдут синяки. Возможно, просто прогуливал или избегал меня. А, может, ему просто было на все наплевать.

И я злилась, что не наплевать мне. После всех обидных слов, после того, как он меня отверг. После того, как я видела его с другой девушкой, и это в очередной раз разбило мне сердце. Мне было не плевать. Поразительно глупо, знаю. Но факт оставался фактом.

И все же я держалась. Не звонила ему и продолжала держать его номер в блоке. Не навязывалась и не проходила специально мимо аудиторий, где должны были идти его лекции (а мне хотелось!). Не спрашивала о нем у его друзей и знакомых, и даже у Оли, которая могла бы в свою очередь спросить у Кирилла.