Разоблачение Тисл Тейт

В моем шкафу всего несколько платьев остались висеть аккуратно, и я выбираю то, в котором ходила на рождественский благотворительный ужин в прошлом году. Это темно-зеленое кружевное платье с изящным воротничком на пуговицах и свободно спадающей юбкой. Единственным легким напоминанием о нарядах Мэриголд становится желтое сапфировое колечко.

Когда Оливер подъезжает к крыльцу, я уже стою у основания лестницы и жду его.

– За ночь я прочитал всю книгу, и… Именно такой она и должна быть, – говорит папа, улыбаясь мне, а я наклоняюсь, чтобы чмокнуть его в щеку. – Правда. Так что не переживай. Просто избегай моего имени. Или, если это поможет, бросай меня на амбразуру. Но я знаю: этот текст скажет все сам за себя. Твоя мама так гордилась бы тобой.

Он смотрит на кольцо на моем пальце и хмурится еще сильнее. Прежде чем я успеваю извиниться или снять кольцо, папа говорит:

– Я думал, что сохраню его, вдруг тебе захочется когда-нибудь воспользоваться им как обручальным. Но ты его не снимай. Я считаю, сегодня даже более важный момент. Он принадлежит только тебе.

– Я люблю тебя, – говорю я, потому что все другие ответы были бы сейчас неуместны.

Жизнь коротка, хрупка и непредсказуема, и я решаю не отвергать папину помощь, как бы тяжело мне это ни давалось и сколько бы времени мне ни понадобилось, чтобы его простить.

– Я тоже тебя люблю. – И папа показывает на дверь, а за его спиной возникает Миа и говорит:

– Удачи, Тисл.

– Спасибо, Миа, – отвечаю я и иду к двери, но потом поворачиваюсь, подхожу к Мии и обнимаю ее. Она сначала напрягается, но в моих объятиях ее напряжение ослабевает. – Простите, что была такой холодной и недружелюбной. Тяжелая была полоса, но это, конечно, не оправдание. Спасибо, что терпите нас. Может быть, я как-нибудь нам ужин приготовлю?

– Было бы замечательно, – отвечает Миа и гладит меня по спине.

Я отстраняюсь, еще раз машу им рукой и выхожу на улицу. Я подбегаю к машине прежде, чем Оливер успевает выйти из нее.

– Привет, – говорю я, садясь на кресло рядом с водительским сиденьем и смотрю только прямо перед собой.

– Привет.

– Спасибо. Ты на самом деле не обязан это делать.

– Знаю.

Машина трогается, но ни один из нас больше ничего не говорит, пока Оливер выезжает из города. Я несколько раз бросаю на него взгляд: он сосредоточенно смотрит на дорогу. Волосы аккуратно расчесаны, раньше я их такими не видела. Они убраны назад и легко спадают на плечи. Мне не видно, что надето у него под курткой, но на ногах я замечаю красивые замшевые ботинки и привычные черные джинсы.

Я жду, что он вот-вот начнет задавать мне вопросы, но он молчит.

– Как дела у Эммы? – наконец не выдерживаю я. – Я думала о ней.

Оливер отвечает не сразу, едва шевеля губами:

– Нормально.

Больше я не пытаюсь заговорить с ним. Остаток дороги мы проводим в неуютной тишине. Такая тишина звенит в ушах громче любых слов. Я столько всего хочу сказать, но все эти слова звучат как оправдание, а Оливеру они, кажется, больше не нужны. Он делает мне последнее одолжение – вот и все.

Мы паркуем машину в нескольких домах от «Зенита». Раньше каждый приезд в этот офис ощущался как праздничное событие: яблочная газировка, капкейки в форме цветочков, волшебные сырные тарелки. Попадая в здание, я будто бы шла навстречу какому-то удивительному празднику. Сегодня же я чувствую себя участницей похоронного марша. Никто не знает, что я приехала, а если бы знали, то, наверное, заперли бы двери.

Оливер плетется сзади, когда я останавливаюсь перед вселяющей ужас вращающейся дверью.

– Тебе не обязательно заходить туда со мной. Честно говоря, они могут мигом прогнать меня, и в этом случае я вернусь уже через две минуты.

Он засовывает руки в карманы куртки и выдыхает белое облачко пара. Сегодня морозно. В Нью-Йорке еще холоднее, чем было в Филадельфии. С фонарных столбов вокруг нас свешиваются гирлянды из горящих снежинок и снеговиков, но, по-моему, у меня никогда не было такого антирождественского настроения, как в этом году. Мы с папой могли бы не заметить, как и этот праздник прошел.

– Ну, я преодолел такой путь, что мне лишние несколько метров? – сухо говорит он, вроде бы в шутку, но никто из нас не смеется.

Я испытываю облегчение. Я должна быть достаточно взрослой, чтобы встретиться лицом к лицу с Эллиотом. Но это совсем не про меня. Лишенный эмоций охранник на входе и глазом не моргает, когда я протягиваю ему паспорт. Должно быть, скандальные новости не достигли фойе издательства – слабое, но утешение. Оливер тоже кладет свое удостоверение личности на стол и отходит на несколько шагов в сторону.

– Я хотела бы видеть Эллиота Арчера из детского отдела издательства «Зенит Паблишере», – говорю я дрожащим голосом.

– Он вас ожидает?

– Нет. Но, думаю, он захочет меня видеть.

Охранник без малейшей заинтересованности поднимает трубку и набирает номер Эллиота.

– У меня тут Тисл Тейт и Оливер Флинн.