Разоблачение Тисл Тейт

Оливер смеется, и я тоже начинаю хохотать. И смеюсь до тех пор, пока мне не становится тяжело дышать, и вот мне уже так жарко, что хочется расстегнуть куртку. Я опускаю стекло на несколько сантиметров и позволяю прохладному ветру запутаться в моих кудрях.

– Мне очень жаль, что я тебе солгала, – говорю я, глядя в окно, где на горизонте появляются очертания Филадельфии. – Я слишком глубоко завязла во лжи. Плюс ты мне понравился, и я была почти уверена, что я заинтересовала тебя только потому, что я какой-то удивительно талантливый автор книг.

– Неправда. Ты понравилась мне, потому что ты умна, интересна и вообще уникальна, и ты правда такая. Это не ложь.

– Может быть, но все же. Я не хотела подводить тебя и Эмму. Может быть, если бы все не произошло так быстро и если бы мне во всем так не «помог» интернет, я сама тебе в конце концов обо всем рассказала бы. А может быть, продолжила бы врать и просто не возвращалась бы к этому разговору после выхода третьей книжки. Этого я не знаю.

– Ради Эммы я бы тоже соврал, – наконец отзывается Оливер.

Я поворачиваюсь к нему, и на мгновение наши взгляды встречаются, а потом ему снова приходится посмотреть на дорогу.

– Если бы вранье сделало ее жизнь легче или веселее… я бы соврал. Кому угодно соврал.

Я киваю. Он все понимает. Это даже лучше, чем просто прощение.

– Ну, раз мы уже снова разговариваем, то скажи, как там Эмма?

– Не очень, но с каждым днем все лучше. Привыкает к тому, что из ее бока торчит трубка и мешочек. Такое вот приспособление. Но она принимает все как есть – как и всегда. И очень по тебе скучает. Сначала она жутко злилась. На самом деле это и неплохо – так ей было легче отвлечься от своей боли. Но потом успокоилась. Сказала, что я просто осел, что не позволил тебе рассказать свою версию событий. – Он фыркает. – Я тогда сказал, что она предательница.

– Может быть, я смогу когда-нибудь ее навестить? – Я стараюсь не проявлять особенного энтузиазма, но у меня ничего не выходит.

Он молчит, и мой энтузиазм начинает сдуваться, как воздушный шарик, и надежда тонкой струйкой вытекает из моего сердца.

– Да. Думаю, ей эта идея понравится.

Мы больше ничего не говорим, до самого моего дома. Потому что я точно знаю, что нужно сказать, и мне необходимо иметь возможность сразу выйти из машины, если ответная реакция будет плохой. Я делаю глубокий вдох и хватаюсь за кресло обеими руками, чтобы как-то успокоиться.

– Ты мне все еще очень нравишься, Оливер, правда. И Эмму я люблю, и всю твою семью. Вы все помогли мне почувствовать себя нормальной, я в жизни себя так хорошо не чувствовала.

Я поворачиваюсь к нему. Он смотрит на меня, и его мерцающие зеленые глаза будто бы ожидают окончания этой торжественной речи.

– Ты заставил меня почувствовать, что я лучше, чем сама представляла, а ведь раньше никому это не удавалось. Конкуренции, конечно, тебе особой никто не составлял, но…

Оливер снова смеется. Я понимаю, что лицо мое буквально побагровело, даже кончики ушей горят огнем. И прежде чем я нахожу в себе силы остановиться, проанализировать ситуацию, передумать, я наклоняюсь и целую его.

И к счастью, благодаря потустороннему миру и всем добрым душам, которые обитают в нем, может быть, даже маминой душе, которая решила помочь своей дочке… он отвечает на мой поцелуй.

Двадцать два

Почти девять месяцев спустя

Я МЕЧТАЛА О КАЛИФОРНИИ, НЬЮ-ЙОРКЕ, Англии, Австралии. Мечтала уехать в колледж подальше от дома, в котором жила, который любила и ненавидела все восемнадцать лет своей жизни.

Я уезжаю завтра утром. Но чтобы добраться до университета, мне не понадобится даже самолет. Потому что он всего лишь примерно в пятидесяти минутах ходьбы от дома. Это Университет Темпл. Да. Вот где я буду учиться: в добротном университете в Филадельфии, а ведь в самом начале этот город был у меня на последнем месте среди всех возможных вариантов. Как и ожидалось, мне отказали некоторые из самых выпендрежных университетов в моем списке, хотя сделали это вежливо: никаких ссылок на подробности, упоминаний «Лимонадных небес», просто короткие официальные письма с отказом. В Темпле же, наверное, оценили мое мотивационное эссе о том, что заставило меня принять такое решение, выбрать серое, а не черное или белое. Я была честна, и они приняли меня. Предложили стать моим новым домом.

Если папа, я или мы оба заскучаем в одиночестве, я буду всего лишь в нескольких минутах езды на такси. Я могу заезжать к нему (и к Люси), как только затоскую по дому. Но сейчас нам необходимо пожить на расстоянии друг от друга. Я переезжаю в общежитие, где у меня будет свое собственное пространство, и что-то мне подсказывает, что оттуда город покажется мне совершенно новым миром. Я прожила в Филадельфии восемнадцать лет, но столько всего не видела.