Раздражённые (ЛП)

— Ответь мне, и я заставлю тебя кончить. — Несмотря на собственническую хватку на моих интимных местах, он осыпает мягкими поцелуями мои щеки, лоб и, наконец, губы. — Тебе бы этого хотелось? — спрашивает Ромео.

Мои губы приоткрываются, когда я смотрю на его злую ухмылку. — Только твое.

— Мне невыносимо думать о тебе с кем-то еще.

— Мне тоже.

— Тут нет никого, кроме тебя, Пирожок.

Ох. То, как грубо он шепчет глупое, но милое прозвище, заставляет мои соски напрячься. Затем до меня доходит остальная часть его предложения. — Нет. Я имею в виду, что мне невыносима мысль о том, чтобы быть с кем-то, кроме тебя. Никогда.

Он изучает меня секунду. Хотя я имею в виду каждое слово. Я знаю, он думает, что я слишком молода, чтобы знать, какого черта мне нужно. Но если я попытаюсь представить себя через пять, десять или двадцать лет, я не увижу ничего, что не включало бы его объятий вокруг меня. Это единственное место, где я когда-либо чувствовала себя в полной безопасности. Даже когда он напряжен и на грани, его хватка более чем нежна. Мне не нужна нежная хватка. Мне нужна сильная, решительная и заботливая.

— Осторожнее, Афина, — предупреждает он. — Я хочу делать то, что правильно для тебя, но когда ты говоришь такие вещи, это трудно.

Я не уверена, что он считает правильным для меня, но затем его рука прижимается ко мне, кончики его пальцев скользят вверх по моей промежности, и все остальное не имеет значения. Он утыкается лицом мне в шею, целуя и облизывая.

— Ромео. Кто-то... кто-то может нас увидеть.

— И что. — Он скользит пальцами прямо к моему клитору, и я задыхаюсь, дергая бедрами в его руках. — Ты промокла, — шепчет он. — Я думаю, что мысль о том, что кто-то видит, как я делаю с тобой грязные вещи, заводит тебя.

Он лениво обводит круг вокруг моего клитора, прежде чем вернуться обратно. Вверх и вниз, он дразнит меня. Просовывает свои пальцы внутрь меня, а затем убирает их.

Моя кожа пылает. Бояться, что нас могут поймать? Втайне я в восторге от этой идеи. Поддразнивание прекращается, и он скользит одним пальцем внутрь меня так сильно, что я издаю тихий писк. Каждый уверенный удар подталкивает меня ближе к краю.

— Скажи мне, что тебе нужно, Афина. Скажи это.

— Это. Пожалуйста, не останавливайся.

— Сильнее? — он добавляет еще один палец, делает небольшой толчок, который заставляет меня подняться на цыпочки.

— Да, да. Так хорошо. Вот так.

— Ты нужна мне в моей постели, Афина. Мне нужно трахнуть тебя. Нужно, чтобы ты знала, что ты моя.

Эти слова дают мне как раз тот дополнительный толчок, в котором я нуждаюсь. Моя кожа вся горит, и я содрогаюсь от оргазма. Он целует меня в лоб и обнимает, пока я не перестаю дрожать.

— Прекрасная.

Ромео

Если я в ближайшее время не отведу ее наверх, мы закончим тем, что будем совокупляться в коридоре, как животные.

— Я держу тебя, Пирожок. Подожди.

Она отвечает, растворяясь во мне, обвивая руками мою шею. Я поднимаю ее на руки и несу наверх.

К тому времени, когда я несу ее в свою комнату, она снова приходит в себя. Она вцепляется в мою футболку, когда я опускаю ее на землю, и я срываю с нее топ. Она проводит рукой по моему члену, все еще застрявшему у меня в штанах.

— Я хочу позаботиться о тебе.

— Пока нет, Пирожок. Все это по-прежнему касается тебя. — Я делаю шаг назад, чтобы полюбоваться видом ее невинного розового лифчика и этих гребаных штанов с кексами.

— Эти гребаные штаны издевались надо мной с тех пор, как ты пришла сюда, — говорю я, опускаясь на пол перед ней и снимая мягкий эластичный материал с ее ног.

— Тебе они нравятся? — спрашивает она, снова появляется ее тон сексуального котенка.

— Ага. — Я провожу пальцами под крошечными розовыми стрингами, которые она носит. — Они тоже.

Она хихикает, затем задыхается, когда я спускаю их вниз по ее ногам и прикасаюсь к ней ртом.

— Ложись на кровать, — бормочу я ей в киску, лизнув ее в последний раз. Она подбегает и прыгает в мою кровать. Ее большие голубые глаза пристально наблюдают, как я устанавливаю рекорд по сбрасыванию одежды.

Я хочу засунуть свое лицо в ее киску и лизать ее, пока она не закричит, но я начинаю медленно, прокладывая поцелуями путь по ее телу. Смакуя каждый дюйм. Все в ней прекрасно, и я чувствую себя зверем, нападающим на нее.

— Скучал по тебе, — бормочу я ей в грудь.

Ее руки перебирают мои волосы, отчего у меня по спине пробегают мурашки. — Я тоже скучала по тебе, Рид. Так сильно.

В моем мире было не так уж много прощения, но для нее я сделаю исключение.

Афина

Взорвав мой разум, Рид целует меня, пробираясь вверх по моему телу. Моя голова склоняется набок, и я замечаю камеру.

— Ты снимал кого-то еще?

— Что? — спрашивает он в полном замешательстве.

Я указываю на камеру.

— Нет. Блядь, нет, ты чертова негодница. С тех пор как ты исчезла, все, что у меня было, это то гребаное видео, которое я мог смотреть и дрочить.

Ладно, даже при всей грубости, в этом предложении есть что-то милое. — У тебя, действительно, здесь больше никого не было?