Раздражённые (ЛП)

— Ты, блядь, серьезно? Ты уехал отсюда как гребаный псих. Рискнул влезть в самую гущу дерьма с «Красным Штормом», чтобы спасти ее, а теперь собираешься вести себя так, будто тебе насрать?

— Да, если подвести итог.

Он тычет пальцем мне в грудь, отбрасывая меня на спинку дивана, и я отталкиваю его. — Я, блядь, предупреждал тебя, чтобы ты был с ней осторожен.

— Она ушла. Попала в беду из-за своей задницы. Очевидно, она не подходит для старухи. Так что не лезь не в свое дело.

Данте игнорирует все, что я сказал. — Это не оправдание, чтобы быть таким чертовски суровым с ней. Ей восемнадцать, твою мать. Она ничего не знает об этой жизни. Ты знал, что так будет. Восемнадцатилетние девчонки делают глупости. Ты сам, блядь, виноват.

— Карина не делает ничего подобного.

Было неправильно так говорить. Его лицо становится прямо-таки ледяным. Я бы рассмеялся, если бы моя голова не болела так чертовски сильно.

— Она другая. Оставь ее в покое.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты относился к ней с некоторым гребаным уважением и, по крайней мере, разговаривал с ней.

Я стону и опускаю голову, хотя, если меня вырвет на Данте, может быть, он уйдет и оставит меня в покое. — Почему?

— Потому что теперь я в меньшинстве в своем собственном гребаном доме, и я должен слушать, как девушка с разбитым сердцем плачет всю чертову ночь напролет.

Что за чушь собачья. Я встаю, чуть покачиваясь на ногах, и тычу Данте в грудь, пока он не делает шаг назад. — У нее не разбито сердце. У нее все было хорошо в Калифорнии, и у нее все будет хорошо здесь.

— Ты придурок.

— Уже слышал.

— Ты не собираешься с ней разговаривать?

— Нет.

Он пристально смотрит на меня, и когда я ничего не говорю, он кивает. — Отлично. Тогда ты, блядь, держишься от нее подальше навсегда.

— Нет проблем.

— Я, блядь, не шучу. Ты не можешь решить через несколько недель, когда закончишь дуться, как киска, что хочешь начать что-то снова. Если ты не наберешься мужества и не поговоришь с ней сейчас, тогда ты не сделаешь этого позже.

Я открываю рот, чтобы снова сказать «хорошо», но ничего не выходит.

Данте ухмыляется и складывает руки на груди.

Ублюдок.

Афина

— Мне так жаль, Карина.

Моя лучшая подруга улыбается и ставит передо мной тарелку с печеньем.

— Все в порядке.

— Насколько Данте зол, что я здесь?

На этот раз она улыбается. — Он вовсе не зол. Может быть, взволнован.

— Я найду работу и квартиру, обещаю.

— Ты возвращаешься в Лос-Анджелес?

Я думала об этом бесконечно. Ромео не хочет меня. Этот мост был сожжен дотла. Вчера вечером я разговаривала с Эллиотом больше часа. Он подбодрил меня, упомянув, что один из директоров по кастингу, на котором я проходила прослушивание, сказал ему, что у меня может быть роль, которая идеально мне подойдет. Когда я указала, что у меня нет возможности вернуться в Лос-Анджелес и негде остановиться, даже если бы я это сделала, он предложил деньги за билет на автобус и пригласил меня погостить у него. Не уверенная в том, что я сделала, чтобы заслужить его доброту, я прорыдала «Спасибо!» и пообещала ему, что подумаю об этом.

— Может быть. Сосед Эллиота по комнате съедет, когда истечет срок их аренды, поэтому он спросил, не хочу ли я снять квартиру вместе.

— По крайней мере, ты знаешь, что это безопасно, и к нему не будут приходить психи.

У меня были точно такие же мысли, когда он заговорил об этом. — Это правда.

— Лучший гей в Голливуде. Ты такое клише.

— Ты — клише, когда говоришь это.

Ее смех снимает часть уныния с моих плеч.

Все мое тело напрягается, когда я слышу байк Данте на переднем дворе. Я все еще огорчена, что Карине пришлось забрать меня у родителей. Она привела меня сюда и заставила объяснить Данте всю историю. Рассказывая о том, как Ромео бросил меня на подъездной дорожке моих родителей, как мешок с мусором, и как мои родители отказались впустить меня в дом, я пожалела, что не вернулась автостопом в Лос-Анджелес вместо того, чтобы звонить Карине. Какой смысл возвращаться домой, в место, где я никому не нужна?

Что ж, Карина, кажется, счастлива, что я здесь. Хотя оставаться с ними двумя чертовски странно. Внутри этих стен Данте совершенно другой. Все еще властный и требовательный, это точно. Но он также обожает мою подругу так мило и неожиданно.

Давайте не будем забывать, что он без колебаний предложил мне свободную спальню, когда Карина притащила меня домой, как бездомного котенка.

Карина загорается и бросается к двери, чтобы поприветствовать его. Несмотря на то, что его не было всего около часа, они ведут себя так, как будто он был на войне и вернулся. Вот в чем странность. Эти двое не могут оторвать друг от друга рук. И я даже не хочу думать о звуках, которые доносились из их спальни прошлой ночью.

Кто хочет лелеять разбитое сердце рядом с двумя развратными нимфоманами?

Только не я.

Мой тяжелый, драматический вздох, наконец, отрывает их друг от друга. Данте пронзает меня суровым взглядом. — Ты в порядке?

— Да, просто здесь становится так жарко, что нам, возможно, придется включить кондиционер.