Раздражающие успехи еретиков

— Но вы могли бы вернуть это — и все остальное, что к этим связано, — четыреста или пятьсот лет назад, не беспокоясь о том, наткнутся ли на вас Гбаба или нет. Или, по крайней мере, не беспокоясь о том, что они заметят вас, потому что они активно искали вас, во всяком случае. Это то, что они отняли у вас, и у ваших родителей, и у ваших бабушек и дедушек, и у ваших прабабушек и прадедушек.

— У нас могли бы быть звезды?. - полушепотом спросил Кэйлеб.

— С проявлением некоторой осторожности, да, — согласился Мерлин. — На самом деле, с исходной точки знаний, которые Шан-вей пыталась сохранить в Александрии, к настоящему времени человечество, вероятно, развило бы достаточно высокий уровень технологий, чтобы отправиться на поиски Гбаба, а не наоборот. Не говоря уже о том, что средняя продолжительность жизни человека, родившегося во времена Нимуэ Албан, превышала триста лет.

— Или незначительное соображение, что лживые ублюдки оставили нас с «духовными пастырями», такими как Клинтан, — резко добавил Кэйлеб.

— Или это, — согласился Мерлин.

— Знаешь, Мерлин, — сказал Кэйлеб совсем другим голосом, — до этого момента, несмотря на дневник Сент-Жерно и другие документы, я действительно не мог понять, что ты имеешь в виду, когда говоришь о «передовых технологиях». Может быть, это потому, что на самом деле я не пытался. Я был слишком озабочен, слишком сосредоточен на простом выживании, чтобы по-настоящему попытаться представить, каким могло бы быть будущее — или, может быть, мне следует сказать, прошлое. Думаю, тот факт, что ты жив, и невероятные вещи, которые я видел, как ты делал, должны были дать мне ключ к разгадке, но, честно говоря, я все еще думал о тебе как о сейджине Коди. Ты не «технология», не то, что один из механиков Хаусмина мог бы спроектировать или построить, если бы у них был только правильный набор гаек и болтов и правильный гаечный ключ. Ты волшебный — это любой дурачок скажет! Но теперь…

Он замолчал, и когда Мерлин взглянул на маленький обзорный экран рядом с правым коленом пилота, датчик в задней кабине показал ему пожатие плеч императора.

— Когда-то на Старой Земле жил писатель, — сказал он. — Он умер за триста лет — триста старых земных лет; это было бы около трехсот тридцати лет по Сейфхолду — до того, как мы встретились с Гбаба, но он писал нечто, называемое «научная фантастика». Его звали Кларк, и он сказал, что любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии.

— Неотличимое от магии, — тихо повторил Кэйлеб, затем кивнул. — Полагаю, это хороший способ думать об этом. И это заставляет чувствовать себя немного лучше, немного меньше похожим на какого-то невежественного дикаря.

— Это хорошо, потому что в тебе нет ничего от «невежественного дикаря», как и в Шарлиэн, в Нармане — даже в Гекторе. В рамках того мировоззрения, которое тебе разрешила Церковь, ты такой же умный, способный и изобретательный, как и кто-либо в истории человечества, Кэйлеб. На самом деле, хотя я бы и не хотел, чтобы у тебя раздулось эго или что-то в этом роде, вы с Шарлиэн чертовски невероятны, если разобраться. Все, что нам нужно сделать, это разрушить барьеры, воздвигнутые Лэнгхорном и Бедар, чтобы держать вас всех в тюрьме, а интеллект, способности и изобретательность сделают все остальное.

— Конечно, для преодоления барьеров потребуется нечто большее, чем просто победа над храмовой четверкой, — сказал Кэйлеб. — Знаю, ты уже говорил мне это, но теперь, глядя на все это, думаю, что наконец-то понял, что ты на самом деле имел в виду. Никто из тех, кто вырос на Сейфхолде, не будет готов к чему-то подобному без предварительной подготовки. И теперь я точно понимаю, почему ты сказал, что не можешь просто отдать это. Почему мы должны научиться создавать это — и принимать это как нечто, что не является «злом» — для самих себя.