Раздражающие успехи еретиков

Эта последняя фраза, — подумал Астин, — должно быть, была самым чудовищным случаем недосказанности, который он когда-либо слышал за всю свою жизнь. Астин лично не видел, как сейджин совершал какие-либо невозможные подвиги, приписываемые ему легендой. Со своей стороны, лейтенант был готов предположить, что невозможные подвиги, о которых идет речь, выросли из пересказов… в любом случае, это не означало, что Мерлин не был самым опасным человеком, которого он когда-либо знал. Вся личная охрана Кэйлеба работала против сейджина. Никто не был принят в отряд, который уже стал известен как личный состав императора, пока Мерлин лично не испытал его в спарринге без ограничений, и никому из них никогда не удавалось превзойти его на тренировочных клинках, в рукопашной или на стрельбище. На самом деле, никому из них даже не удалось заставить его вспотеть. Несмотря на это, рассказы о том, как он в одиночку прокладывал себе путь через сотни врагов на борту «Ройял Чарис» в битве при проливе Даркос, вероятно, не были правдой. Возможно. Астин не был готов поставить на это деньги, но он был почти уверен, что на самом деле в это не верил. В конце концов, каким бы хорошим ни был сейджин, он все равно был всего лишь одним смертным человеком.

Возможно.

Лично лейтенант подозревал, что рассказы о невероятной смертоносности Мерлина тихо поощрялись тогдашним наследным принцем и его телохранителями из морской пехоты. Сосредоточение внимания на его смертоносности как воина, несомненно, было частью тщательно продуманной истории прикрытия, которая была создана, чтобы защитить правду о величайшей ценности Мерлина для Чариса. Астин на самом деле не поверил в это, когда его и остальных людей императора впервые проинформировали о «видениях» сейджина. Это звучало слишком похоже на детские сказки о сейджине Коди и его магических способностях.

В данном случае, однако, рассказы оказались правдой. Астин видел слишком много примеров того, как император использовал эти видения, чтобы сомневаться в этом, и он прекрасно понимал, почему было важно, чтобы никто другой не знал об истинных способностях сейджина. И всеобщее убеждение в том, что Мерлин был самым смертоносным телохранителем в мире — что, в конце концов, не требует большого преувеличения — было идеальным способом объяснить, почему он всегда был рядом с императором. Его не было там в качестве самого доверенного и… «проницательного» советника императора, как метко выразился сержант Фэйркастер; он был там, чтобы сохранить императору жизнь.

Что помогло объяснить, почему другие члены отряда были более чем немного обеспокоены, когда сейджин не появился на завтрак. Мерлин всегда ел рано, до того, как вставал император, чтобы он мог быть уже на дежурстве, пока подавали Кэйлебу, и он был так же безупречен в выборе времени, как и в обращении с мечом. Поэтому, когда он опоздал на целых пятнадцать минут, Астин осторожно просунул голову в маленькую палатку, отведенную Мерлину для его личного пользования.

Он ожидал увидеть сейджина, сидящего, скрестив ноги, посреди пола палатки, сосредоточенного на одном из своих «видений». В конце концов, именно по этой причине ему в первую очередь выделили отдельную палатку. Однако, к удивлению лейтенанта, палатка была пуста, а спальный мешок выглядел так, как будто им вообще не пользовались.

Это было совершенно беспрецедентно, и этого было более чем достаточно, чтобы Астин сам отправился к императору. Насколько было известно Астину, капитан Этроуз ни разу не отсутствовал, когда должен был быть на дежурстве. И он, конечно, никогда бы просто не исчез посреди ночи, по крайней мере, не сказав кому-то, что намеревался это сделать! Если уж на то пошло, Астин был более чем немного раздражен явным доказательством того, что Мерлин каким-то образом прошел сквозь защитное кольцо вокруг императора так, что ни один из стражников Кэйлеба его не заметил. Этот человек мог быть сейджином, но он не был невидимым!

К счастью, император, по крайней мере, знал, куда делся Мерлин. Астин терпеливо ждал, пока Гэлвин Дейкин войдет и разбудит спящего императора. Затем камердинер высунул голову из спальных покоев императора и жестом пригласил стражника войти с его сообщением. На мгновение Астину показалось, что он заметил удивление в глазах Кэйлеба, но он, очевидно, ошибался.

— Мне жаль, Фрэнз, — сказал император, качая головой с кривой улыбкой. — Я сказал Мерлину, что не хочу, чтобы знал кто-нибудь еще, но не ожидал, что он поймет меня так буквально. Я предполагал, что он, по крайней мере, расскажет остальную часть деталей, почему я решил отослать его.

— Отослали его, ваше величество? — повторил Астин.

— Да. — Кэйлеб встал и потянулся, широко зевая, прежде чем принять тунику от Дейкина. — Давайте просто скажем, что мне нужно было передать сообщение кому-то, кто точно не мог быть замечен открывающим письмо от меня. По крайней мере, если он хотел сохранить голову.