Раздевайся, Семёнова!

— Ты сошла с ума? — ответил он вопросом на вопрос, а точнее процедил его — злобно, сквозь зубы.

Я по-настоящему испугалась, совершенно не понимая, что натворила.

— Да что случилось-то?…

— Я лично устроил тебе подработку в «Неотеке», а ты собираешься притащить туда же свою подружку из университета? И как ты собираешься скрывать от нее нашу связь, когда там каждый второй будет знать, что ты от меня?

Я насупилась.

— Если все это необходимо держать в секрете, зачем надо было представлять меня «своей студенткой»?

— Затем, что во-первых, в большом бизнесе никому до этого нет дела — всем глубоко наплевать куда и кого я привожу. А во-вторых, у них нет и половины той информации, которая есть у твоей подружки — насчет тебя и меня.

Он был прав — достаточно вспомнить ту мутную историю с записывающим устройством и якобы приставаниями Знаменского к студенткам, и Юлька довольно быстро сложит два и два.

Получается, брать ее с собой в «Неотек» было никак нельзя.

— И что же мне делать? — я забрала и растерянно покрутила в руках мобильник. — Она и так уже вся на нервах. Скоро совсем разговаривать со мной перестанет…

Знаменский снова успокоился и равнодушно пожал плечами.

— Пусть с Гончаровым проект делает. А вообще, не забивай мне, пожалуйста, голову вашими девчачьими ссорами. И без того она пухнет…

Вот так. И в «Неотек» не веди, и голову не забивай. А что делать-то?

* * *

К университету мы подъехали за пятнадцать минут до начала лекции. Чтобы не палить контору, Знаменский высадил меня из машины перед самым въездом в подземный гараж, дождавшись пока вокруг никого не будет.

Я несколько раз пыталась завести разговор о том, где и когда мы с ним в следующий раз встретимся, но ему явно было не до того — похоже, с этой клиникой дело и впрямь было мутное.

— Я тебе позвоню… — рассеянно пообещал он мне на прощанье, снова набирая какой-то номер и кликая кнопкой, отпирающей пассажирскую дверцу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С тяжелым сердцем я вылезла и, стараясь не оглядываться, быстрым шагом двинулась в сторону главной улицы кампуса. Пусть не думает, что я хоть на йоту расстроилась из-за его прохладно неопределенного «позвоню». Никаких шаркающих шагов и сутулых спин. Вперед, девочка! Выше голову!

Не выдержав, я все же обернулась на повороте — только для того, чтобы убедиться, что его машина давно въехала в гараж. Так давно, что на ее месте успели обосноваться два голубя, выклевывая что-то из решетки водостока.

Он просто волнуется за мать, внушала я себе. А я… Ну в самом деле, где я, и где мать?

В этот раз мне не было утешения даже в виде радостных объятий подруги — Юлька встретила меня ни менее холодно, чем проводил Знаменский. А уж когда сказала ей, что наш общий проект отменяется, и ей придется решать, будет она работать с Гончаровым или искать нового партнера…

– Что?! Ты с ума сошла? Он же меня ненавидит! — зашипела подруга, взбешенная до красных пятен на скулах.

Пришлось поделиться еще кусочком правды — рассказать, что мой новый хахаль видел меня с Владом и потребовал, чтобы и близко к нему не подходила.

— А я-то тут причем? — возмущалась Юлька. — Это ведь ты его к нам в компанию позвала? А теперь я должна за тебя отдуваться?

Чтобы хоть как-то утихомирить ее, я пообещала, что все разрулю — помогу ей закончить проект по выкладкам, которые Влад раздобудет у своего отца, и ей не придется даже встречаться с мальчиком-мажором, кроме как на лекциях. Относительный мир был достигнут, и мы пошли усаживаться на места.

— Привет, красавица! — донесся до нас радостно-знакомый голос. Перелезая прямо через ряды, чуть ли не по головам, к нам пробирался Влад Гончаров, собственной персоной. Интересно отчего он так радуется, сразу стало интересно мне — я ведь уже сообщила ему, что выхожу из проекта.

— «Красавица», — передразнила его Юлька, подчеркивая единственное число комплимента. Передразнила вполголоса, однако Влад услышал.

— Не расстраивайся так, Морозова. Подумаешь… Она — красивая, ты — умная… — перебравшись через наш стол, он плюхнулся на свободное сиденье рядом со мной.

— Ах ты гад, — Юлька подскочила, пытаясь отлупить его через мою голову. — Сволочь! Паршивец!

— Ай! — вскрикнула я, пытаясь закрыться, но Влад схватил меня за плечи и прижал к себе, хохоча и прячась за мою спину.

— Морозова, ты ж подругу бьешь!

— А тебе жалко ее, да? Жалко? — рассвирепев, Юлька лупила уже куда попало, не глядя, я жмурилась, закрываясь руками, Влад прижимал меня сильнее и ржал уже во весь голос…

— Убрал от нее руки!!

Будто громом прогрохотало прямо над моей головой, и все немедленно стихло.

В ужасе я втянула голову в плечи, понимая, как это зрелище выглядит со стороны. Знаменский запретил мне даже разговаривать с Гончаровым, а вместо этого я с ним страстно обнимаюсь. Прямо на лекции.

Поскорее стряхнув со своих плеч чужие руки, я шарахнулась от Влада в сторону, не смея поднять глаза.

Но это не помогло.

— Вон из аудитории! — проревел Виктор Алексеевич. — Все трое! Ты, ты и ты!