Раздевайся, Семёнова!

— Офигеть… — выдохнула я для приличия, пытаясь заглушить кольнувшее меня воспоминание о другой люксовой машине, в которой недавно пришлось посидеть. И не только… посидеть.

— Прошу! — манерничая, Влад склонился и пригласительным жестом открыл передо мной дверцу низкого, сверкающего свежей краской авто. Полностью игнорируя Юльку.

— Так тут же два места… — удивилась я, не понимая, как мы все уместимся.

— Мадмуазель Морозова может сидеть вот тут, — откинув пассажирское кресло, Влад пригласил меня заглянуть внутрь. Там — над самым мотором была встроена довольно жесткая на вид, маленькая скамья — не то сиденье, не панель. Я представила себе сидящую там, как воробей на жердочке, Юльку, упирающуюся головой в довольно низкий потолок, и решительно помотала головой.

— Мы не поедем Влад. Дай нам адрес — доберемся сами.

— Ну почему же, езжай с ним! — неожиданно взвизгнула Юлька. — Чего со мной церемониться? Ты же не церемонилась, когда приглашала этого мудака к нам в компанию!

В полном изумлении, я оглянулась на нее — когда она успела так завестись?

— Никуда я без тебя не поеду… Эй, стой!

Но она уже топала обратно.

Я и оглянуться не успела, как ее и след простыл — вызвала лифт, вломилась в него и уехала наверх.

— И что теперь? — развела я руками, чувствуя, что тоже начинаю злиться. — Чего ты к ней прицепился со своими шуточками?

— Да чего я-то… Я ж просто так… для смеха… — оправдывался Влад, и сам выглядящий растерянным.

— Просто так… И что, ты действительно хотел ее туда посадить?

— Да там даже мама моя сидела, и ничего! Тоже мне, королева…

Расстроенная, я не сразу отреагировала на писк мобильника. А когда увидела, что за сообщение мне пришло, пришлось взяться рукой за открытую дверцу машины, потому что мир как-то резко качнулся и даже слегка закружился.

«Двенадцатая машина от тебя в сторону выхода, с правой стороны. Иди туда ПРЯМО СЕЙЧАС.» — гласило лаконичное, но очень выразительное сообщение.



Глава 13

Я не помню, как избавилась от Влада. По-настоящему не помню. Наплела, наверняка, какой-нибудь чуши про плохое самочувствие, и сбежала так быстро, что теперь он будет думать, что у меня понос.

А сбежав и завернув за угол, стала невольно притормаживать. Потом сильнее притормаживать, и еще сильнее, и еще — пока не стала самой себе напоминать сражающуюся со встречным течением медузу.

Чего я от радости-то запрыгала? Знаменский ведь, наверняка не зовет меня, чтобы по головке погладить. Даже сомнения нет, что будет хамить, язвить, а еще и наказание влепит за такое явное ослушание.

А даже если и не влепит. Даже если просто предложит продолжить то, что между нами было начато — чему радоваться-то?! Ужин — галочка, прелюдия — галочка. Всё! Следующий этап — лишение меня невинности. Под мои истошные вопли и слезы в три ручья.

Не-не-не. Я не готова.

Остановившись, не доходя до уже видной мне машины метров пять, я попыталась собраться с мыслями… или чувствами.

Итак. Чего я хочу от этого мужчины?

Повторения того, что он вытворял со мной в пятницу вечером? Безусловно.

Общаться с ним, быть у него дома, спать у него в кровати? Да! Хоть каждый день и каждую ночь. Переехала бы к нему, если б позволил. Всего хочу, кроме кровавого месива в постели.

Что ж… решила я, заставляя себя сдвинуться с места, пока окончательно не запугала себя до смерти. Буду импровизировать.

* * *

— Садись, — приказал мне Знаменский, как только я открыла дверь.

С опаской поглядывая на него, я уселась на пассажирское сиденье.

— Виктор Алексеевич… — сама начала, решив не дожидаться экзекуций. — У меня с ним ничего не было… Мы просто проект…

— Молчи и слушай, — перебил он меня, повернувшись и положив руку мне на колено. — Ко мне снова приходила эта, как ее, Грачева…

От неожиданности я ойкнула и втянула ртом воздух, пытаясь абстрагироваться от волны возбуждения, мгновенно хлынувшей от его руки во все возможные стороны.

— З-зачем приходила? — не сводя глаз с его пальцев, спросила я.

Рука чуть сжалась, сминая плоть.

— Хотела… меня.

Его слова доходили до меня лишь отчасти — до такой степени все мысли и побуждения сосредоточились на одном конкретном отрезке моего тела. Между бедер все стиснулось и жарко пульсировало, подогреваемое недавними воспоминаниями.

— Дрянь… — прошептала я, откидывая голову на подголовник и закрывая глаза. Рука продвинулась на сантиметр выше. — И что вы ей сказали?

— Что я не сплю со студентками, — его голос неожиданно прозвучал очень близко — у самого уха.

— А она что? — пульсация каким-то образом поднялась выше, эхом отдаваясь в висках. Не открывая глаз, я повернула к нему голову и тут же почувствовала пальцы на своих щеках.

— Сказала, что ты согласилась свидетельствовать против меня в обвинении в домогательствах. Которое они готовят.

Пальцы сжались сильнее, и я испуганно распахнула глаза.

— Что?..

Его лицо было так близко, что я буквально утонула в его эмоциях — в болезненном, горьком разочаровании, сведшем его черты.