Раздевайся, Семёнова!

— Приперлась ко мне — в точности, как ты. Только про микрофон не додумалась… Чуть не с порога сорвала с себя футболку. Села в это самое кресло, напротив меня и…

Знаменский замолчал, уставившись на мою грудь в тонком, белом бюстгальтере.

— Вот у нее лифчик точно подороже был, — чуть осипшим голосом произнес он наконец.

И явно не знал больше, что сказать. И я тоже не знала. Что можно сказать, когда сидишь в кабинете своего преподавателя в одном белье — несчастная и замерзшая? Чувствуя, что тебя сейчас разложат на столе и используют, как дешевую куклу из секс-шопа. Именно что дешевую — судя по последней реплике.

— Одевайся… — все также хрипло приказал Виктор Алексеевич.

Что?! Я чуть не подпрыгнула. Неужели совесть проснулась? Подхватила смятый в руках джемпер, путаясь в рукавах, принялась натягивать.

А когда просунула голову в горловину, увидела его — близко, совсем рядом. Крепко взяв за плечо и дернув вверх, Знаменский заставил меня подняться на ноги.

А потом наклонился и поцеловал. Прямо в губы. Сильно, уверенно и горячо — будто мы делали это уже не один раз.

Мир остановился.

Совершенно ошалев, я закрыла глаза, уже не пытаясь осмыслить происходящее… просто отдаваясь на волю ощущениям и эмоциям… на волю этим губам — властным и терзающим, заставляющим раскрываться и отдавать всю себя. А еще отвечать. Жадно и безудержно целоваться с человеком, который только что…

Опомнившись, я в ужасе отпрянула.

— Что… Что вы делаете?

Вытирая рот, я пыталась скрыть дрожь в руках, хоть и знала, что это бесполезно.

— Можешь пока идти, — глухо сказал Виктор Алексеевич, снимая руку с моего плеча.

Я не могла поверить. Идти?! Вот так просто — «можешь идти»?!

Не давая себе усомниться в правильности того, что делаю, я сдернулась с места и побежала к выходу. Как вдруг, осознав кое-что, остановилась и обернулась.

— «Пока»? Что значит «пока»?

Сидя на краю стола, Знаменский смотрел на меня в точности, как тогда, на лекции — как на кусок сливочно-шоколадного торта с вишенкой сверху. Встретившись со мной взглядом, он усмехнулся.

— Пока я тебя не вызвал, Семенова.



Глава 4

Девочка по вызову. А как меня еще назвать? Причем девочка, которая течет слюнями от одной лишь мысли, что ее могут вызвать. Ну, и там тоже… течет.

— Бл*ть… — ругнулась я, в очередной раз уколовшись шипом розы — с прошлой недели я подрабатывала по вечерам в цветочном магазине. Помогала флористу раскладывать по букетам только что завезенные парниковые цветы — по тысячи рублей букетик — бегала за кофе с соседнюю булочную, задыхалась от сладкого цветочного запаха и кололась шипами даже сквозь перчатки.

И всю эту последнюю неделю я себя тихо ненавидела. Ходила на лекции, в библиотеку, на работу, в кино с девчонками… и ненавидела.

Не могла себе простить того, что по моей же собственной вине и произошло. Не могла простить себе своей реакции — ах, с каким упоением я целовала его тогда, в кабинете. Это козла-то, который заставил меня раздеться, угрожая выставить мою запись в группу, а теперь вот заставляет ждать… ну, то есть бояться, что в любую минуту в кармане зазвонит мобильник, и меня вызовут, чтобы в очередной раз унизить или заставить сделать какую-нибудь гадость, типа минета.

Не могла простить снов, что снились мне по ночам — таких бесстыжих, что пришлось врать Юльке, что у меня кошмары, чтоб ни в чем не заподозрила. И, увы, это было далеко не единственное вранье, которое пришлось пустить в ход в общении с подругой — конечно же, я ничего не рассказала ей о нашем рандеву со Знаменским, о моем фиаско с записью, и о том, что он, фактически, сделал меня своей рабыней.

Хотя, скорее своей шлюхой — судя по тому, что сегодня утром вдруг оказалось, что экзамен я волшебным образом пересдала на «отлично», и могу ожидать перевода стипендии со дня на день.

Самое ужасное, что некая порочная часть меня расценила этот щедрый жест, как вполне законный знак внимания, и удовлетворенно облизнулась. Хоть рациональная часть и возмущалась, понимая, что эта фальшивая «пять» — еще один способ меня унизить, потыкать в созданную мной же ситуацию, в которой я теперь сплю с преподом за хорошие оценки.

Ну, то есть, не совсем, сплю… Пока. Но вроде как нечто подобное планируется — если когда-нибудь его величество соизволит призвать меня в свои апартаменты.

Как нарочно, при этой мысли зазвонил мобильник. Мгновенно покрывшись испариной, я вытащила девайс из кармана и с непонятной смесью облегчения и разочарования выдохнула. Юлька.

— Привет, подруга! — весело поздоровалась она. — Ну, что? Идем обмывать твою стипендию?

В качестве дополнительного вранья пришлось рассказать, что Знаменский просто из жалости повысил мне оценку за посещаемость — вот стипендию и вернули, с учетом пропущенного декабря. То есть в двойном размере.

— Ага, а на какие шиши? — поинтересовалась я. Какой бы размер я ни получила — мне нужна была каждая копеечка. К тому же наодалживала я за эту неделю столько, что прям сразу половина денег и уйдет.

— Ложкина раскрутим… — пообещала Юлька. — Он до выходных щедрый будет…

— С чего бы это? — удивилась я.