Равнинный рейд

Солнце зашло. Над пустынной равниной горело оранжевое зарево. Грабы на склоне балки почернели, тени растаяли, свежий ветерок шелохнул их безжизненные листья. Генерал, устало вздохнув направился к телефону.

* * *

К вечеру на позиции полицейских частей прибыл околийский начальник Киселов. Первое, что он здесь услыхал, — это известие о смерти капитана Мирковского. Новость была не из приятных: Киселов отлично понимал, какое тягостное впечатление произведет она на приверженцев власти в маленьком околийском городке. Как это произошло? Смуглый, сухопарый полицейский поручик, для своего чина весьма немолодой, мямлил что-то очень бестолково и никак не мог объяснить. Мирковский был пьян, не соблюдал осторожности и в первой же атаке пуля угодила ему в живот. Здесь рассказ становился совершенно бессвязным и непонятным. Должно быть, подумал про себя Киселов, раненый звал на помощь, стонал, но не нашлось ни одного человека, кто бы вынес его с поля боя. Вторая пуля, более меткая, лишила капитана жизни. Поручик сам видел его труп. Но пулеметные очереди партизан заставили их отойти обратно, оставить тело убитого командира в поле, перед партизанскими позициями.

— Если хотите, господин начальник, можете посмотреть на него в бинокль — с наблюдательного пункта видно… — закончил рассказ поручик.

— Да нет, к чему, — поморщился Киселов и, подумав немного, спросил:

— Белосельский рассыльный с вами?

— Здесь, господин начальник…

— Приведите…

Манола, чуть живого от страха, разыскали где-то за межой. После всего, что ему пришлось пережить, он еще больше сморщился, пожелтел и казался совсем безликим. Из запавших синеватых орбит глядели беспокойные глаза. Даже взгляд его изменился — вместо прежней слабости и безответности, в нем появилось что-то отчаянное, мрачное и упрямое. Когда Манола вызвали к начальнику, он пополз, прижимаясь к земле, но унтер грубым бесцеремонным пинком заставил его подняться на ноги.

— Стреляют, господин унтер-офицер! — хрипло выдавил из себя рассыльный. — Того и гляди убьют…

И впрямь — партизаны стреляли редко, но очень точно: полицейским приходилось все время быть начеку. Рассыльный постарался побыстрее перебежать открытое пространство, но, увидев перед собой Киселова, позабыл о всякой осторожности и замер как столб на месте. В глазах маленького незлобивого человечка вспыхнула глухая ненависть. Киселов холодно посмотрел на него, но уже в следующий момент узнал и нахмурился.

— Поди сюда, — сухо приказал он.

Манол робко подошел к нему. Поручик, лежавший в неглубоком окопчике, где был устроен наблюдательный пункт, предупредил:

— Вы бы залегли, господин начальник. Там у них есть один стрелок — муху, как говорится, не пропустит!

— Я не муха, — огрызнулся околийский и сурово поглядел на рассыльного.

— Сыровар ушел с партизанами?

Вопрос был поставлен так внезапно, что рассыльный невольно вздрогнул и покрылся красными пятнами.

— Не знаю, господин начальник, не видал…

— Врешь, скотина, — прошипел он. — По глазам вижу, что врешь.

Слуга в отчаянии замолк. «Промолчи я и тогда, — подумал он, — я не торчал бы теперь перед тобой, а сидел себе спокойно дома!»

— Отвечай, — рявкнул околийский. — Слышишь? Кому сказано!

— Что отвечать, господин начальник, я ничего не знаю…

Киселов еле сдерживал себя — его злое узкое лицо вытянулось еще больше.

— Кто заманил старосту на сыроварню? — продолжал допрашивать он. — Бай Атанас зазвал?…

— Какой бай Атанас! — откликнулся рассыльный, почувствовав твердую почву под ногами. — К бабе он там одной ходил. Я сколько раз его возил на бричке…

— К бабе? — поднял брови околийский. — Как ее зовут, не знаешь?

— Гиной зовут, а фамилии не скажу… Муж ее, господин начальник…

Рассыльный не успел докончить. Киселов явственно услыхал, как мимо его ушей просвистела пуля, и слуга с окровавленным лицом рухнул будто подкошенный. Околийский, мертвенно бледный, бросился наземь и ползком добрался до окопчика наблюдательного пункта. Равнодушно посмотрев на труп, на алую кровь, которую жадно впитывала сухая, потрескавшаяся земля, поручик укоризненно пробормотал:

— Я же говорил вам, господин начальник, — здесь шутки плохи. Перед тем как вам сюда приехать, прихлопнули связного поручика Черкезова.

— Где Черкезов? — с пересохшим горлом спросил его околийский.

— Здесь поблизости… Возле той сухой груши. Видите? — показал поручик.