Раубриттер

остальной вид его говорил о том, что он человек не добрый. Уж

точно никто бы, увидав его глаза, не назвал бы такого добряком. А

многие даже напугались бы, увидав этого человека в сумерках, не

иначе за пазухой у него нож имеется.

А когда он заговорил, так и еще ухудшил впечатление о себе:

— Что вам угодно, молодая госпожа, — говорил он с едва скрываемым

раздражением и сильно шепелявил при этом. И вид, и голос его, так и кричали, что ему эти гости совсем не в радость, и с

удовольствием он погонит таких гостей палками отсюда.

Передних зубов у него было мало. И снизу, и сверху. А те, что еще

были, цвет имели и желтый, и коричневый, и черный. Губы его

были слюнявы. Вроде и говорил он вежливые слова, но в голосе

его слышалась явная грубость.

— Я ищу книготорговца Уддо Люббеля. — сказала Агнес со всей

добротой, что имела.

Человек сразу переменился, как будто ждал, чтобы сбросить маску

вежливости, он вмиг стал невежлив, стал говорить ей «ты»:

— Ты нашла его. — Он поглядел на нее, а потом на Уту. — Эта с тобой?

— Со мной, — спокойно отвечала Агнес.

— Не стой на улице, нечего тешить зевак, заходи и эту свою …

заводи.

Ута, в другой раз бы и испугалась такого человека и его мрачного

дома, но пожив с Агнес она была уже не так пуглива, и когда

госпожа сделала ей знак идти первой, она, ничуть не смутившись, вошла в дом. Агнес шагнула через порог за ней, на всякий случай, нащупав свой великолепный кинжал в рукаве платья.

Дверь крепкая закрылась, звякнул замок, затем ударил засов. Ключ

книготорговец спрятал в одежде и ухмыльнулся, думая, что его

ухмылку в темноте Агнес не увидит. Теперь не выйти, не войти.

Было тут темно. Лампу Уддо Люббель прикрыл рукой:

— Сюда, за мной идите, к лестнице, тут я. — Шепелявил он.

Неспроста лампу прикрывал. Прятал от глаз гостей что-то. Но

девушке лампы не нужны, как и кошке, она все видела. Вокруг, вдоль стен, на столах, были горы хлама: тряпье, бочки, ведра, ломаная мебель и дрова. А у одной стены ничего такого, зато в

стену вбиты два железных кольца. Агнес совсем не удивилась бы, если бы здесь, в этом мусоре, нашлись бы цепи и кандалы. А еще

тут воняло отхожим местом, словно хозяин тут нужник устроил.

Хорошо, что он не задержал их тут, а повел наверх. А наверху было

значительно уютнее и не так сыро. Печь еще теплой была. На ней

кастрюля с каким-то варевом. Да и не воняло тут испражнениями.

Здесь книготорговец подошел к ней и стал так близко, как будто

собирался ее обнюхать, осматривал ее с интересом, смотрел на ее

волосы и говорил при этом с вызовом и грубостью:

— Ну? И кто ты?

На мгновение девушка растерялась, давно с ней так никто не

разговаривал, а после ответила чуть сбивчиво:

— Я Вильма фон Резенротт.

Глаза книготорговца были холодными, он скривился и произнес:

— Резенротт, Резенкротт, хватит мне врать! Я брехню за милю

чувствую. Коли не хочешь называться, так совсем не называйся, но

не ври мне. Но имей ввиду, я знаю, кто ты, и знаю, зачем ты

пришла.

Тут уж Агнес окончательно пришла в себя от первой растерянности.

Лицо ее стало холодным, под стать лицу Люббеля. Хоть и был он на

голову выше нее, хоть и смотрела она на него снизу вверх, это

ничего не значило.

— Знаешь, зачем я здесь? — Неспеша спросила она, отходя от него на

шаг и осматриваясь. — А ну-ка расскажи, зачем же мне приходить в

такую помойку? Мне даже самой интересно.

Наглый тон и уверенное поведение девушки чуть смутили

книготорговца, никак не ожидал он, что столь юное создание будет

себя так вести. Пусть даже в присутствии служанки.

— Если ты привела ко мне эту корову, — сказал он, кивнув на Уту, — то

значит ей нужно вычистить брюхо от плода, а если пришла сама, то

видно решила избавиться от сатанинского отростка, что растет у

тебя из задницы.

Агнес стояла к нему боком, рассматривала книги и странные

предметы на полках и столах, а тут сразу обернулась, зло

уставилась на него, словно он тайну ее заветную открыл. А так оно

и было, никто не знал про то, что росло у нее из крестца, кроме Уты

и господина. Больше не перед кем она не осмеливалась

раздеваться.

Книготорговец оскалил остатки своих зубов и еще больше

зашепелявил, видимо от радости, что угадал:

— Что, думала, я тебя не распознаю? Ты ведь из сестер. Да-да, ты из

этих злобных бабенок, которых попы ловят и жгут. От тебя

колдовством за милю воняет.

Он так радовался, что изо рта при разговоре у него вылетали капли

слюны.

— Ну? Что, я прав? — Продолжал скалиться Уддо Люббель.

Он снова подошел к ней вплотную и почти заглядывал ей в лицо.

Девушка даже чувствовала вонь из его рта.

— Вообще-то, я пришла, чтобы ты для меня кое-что нашел, — отвечала

Агнес, снова отходя от него.

— И что же это? — Спросил он.

— Мне нужны тайные книги, набор алхимической посуды, если нет

такого, так и аптекарская подойдет, кое-какие снадобья и… — Она

замолчала.

— И? Что еще?

— И хрустальный шар. — Закончила Агнес.

— Тебе нужен хрустальный шар, который зовется ведьминым оком?-

Он засмеялся. — Глупая, кем ты себя возомнила? Думаешь, ты

совладаешь с ведьминым оком? Да шар выжрет тебя изнутри, сразу, как ты в него заглянешь. Все знают, кроме тебя, только