Раубриттер

Понимал кавалер, куда клонит чертов поп, кивал, соглашаясь. А сам

думал и думал о власти, о герцоге. О том, каково жить герцогу в

своей земле, если тут же, в твоей зкмле, живут люди, что твою

власть оспаривают, в дела твои вмешиваются и волю твою

попирают, а сделать с ними ты ничего не можешь. Ну что мог

герцог сделать этому престарелому епископу? Да ничего. А вот ему, Волкову, очень даже мог голову отрубить или в острог закинуть на

годы. А поп и дальше тут сидеть будет, других храбрецов искать, пока Господь его не призовет.

— А говорил ли наш граф с вами, сын мой? — Вдруг сменил тему

епископ.

— Молодой граф предложил мне породниться через сестру свою, Элеонору Августу. — Сразу догадался, к чему ведет епископ, Волков.

— И что же вы думаете? — Заинтересовался старик.

— Просил две недели на принятие решения.

— О чем же вы думаете, сын мой? — Кажется, искренне удивлялся

поп. — Вы рода незнатного, а невеста ваша знаменитой фамилии.

Она из Маленов, Малены — курфюрсты, их фамилия среди тех, кто

избирает императора. Иметь такую жену вам все равно, что городу

иметь крепостную стену.

— Вы правы, вы правы, святой отец. — Отвечал Волков.

— Так не медлите, — говорил епископ. — К чему эта медлительность, берите ее к себе. Девица она бойкая, вам хорошей опорой будет.

И Волкову этот разговор не нравился, кажется, поп хотел, что бы

кавалер дал ему слово, что жениться на Элеоноре. А ему почему-то

не хотелось этого делать. Он и сам не понимал, чему упрямится.

Но… Но упрямился. Уж ли не из-за беззубой ли крестьянской

девки? Неужели из-за распутной и своенравной красавицы?

Слава Богу, тут пришел брат Семион с большим и тяжелым

мешком. Серебро! Лицо монаха выражало удивительное

смирение. Его вид так и кричал: «То не мне мзда, то Господу».

А тут и секретарь закончил с векселем. Он только подал бумагу под

перстень епископа, тот сделал оттиск, а потом передал ее монаху.

Брат Семион взял документ с тем же смирением и вдруг спросил:

— Ваше преосвященство, кавалера ждут непростые дела, и затея его

будет хлопотна и затратна, ведь знаем мы, что ратный люд алчен

до серебра.

— И что же? — Заинтересовался епископ. — У меня серебра больше

нет, я вам вексель выдал, за который еще год расплачиваться буду.

— Дайте ему благословение на займ. Напишите поручительство.

— Поручительство? — Спросил секретарь епископа.

— Пусть оно будет нейтральное, в виде рекомендации, — стал

пояснять брат Семион, — и без выраженной суммы. Вы просто

пообещаете, что поможете во взыскании долга в случае просрочки

выплат процентов.

— Не понимаю я, о чем ты говоришь, мудрый брат мой, — сказал

монаху епископ.

— А вам, ваше преосвященство, того и не надо понимать, — успокоил

его брат Семион, — то банкиры поймут. Но вы юридически по нему

нести ответственность не будете.

Епископ немного подумал, внимательно глядя на него, а потом

махнул рукой и сказал секретарю:

— Напиши ему все, что он хочет, — и тут же повернулся к брату

Семиону. — А ты, премудрый брат мой, не загони мою епархию в

долги, смотри.

— Не волнуйтесь, ваше преосвященство, ничего такого не случится.

Они с секретарем отошли к столу, за которым принялись составлять

бумагу, а епископ, глядя на них, спросил у Волкова:

— Откуда у вас, сын мой, столь мудрый друг, где вы нашли его?

— Архиепископ мне его подсунул, — сказал Волков.

— Архиепископа конюшня много ретивых жеребцов имеет, -

задумчиво произнес епископ, а потом как будто вспомнил. — Сын

мой, а что с дьявольским зверем, о котором много писал мне

божий человек из ваших владений, ловите его?

— Ловлю, — отвечал кавалер, невесело, — мне бы с этим монахом

встретиться, да все недосуг, ездил к нему, но так не застал его.

— Непременно найдите его, не пренебрегайте делом этим. Не

дозволяйте отродью дьявольскому агнцами питаться. Вы в ответе

за них, не забывайте.

— Так когда же мне делать все это? Вы на свадьбу меня подбиваете

и распри затевать велите, а еще и оборотня ловить заставляете, а

мен еще лен свой поднимать да церковь строить! Разве ж все это

одному человеку под силу? — Говорил Волков, едва сдерживая

возмущение свое.

— Простому человеку не под силу, а вам под силу, — смеялся

епископ.

— Мне под силу? Да кем вы меня считаете? — Удивлялся кавалер.

— Победителем ведьм Хокенхаймских, усмирителем упыря из

Рютте, упокоителем мертвецов из Ференбурга. Героем, храбрецом, вершителем, Инквизитором. По-простому говоря, Дланью

Господней.

— Кем? — Не верил своим ушам кавалер.

— Дланью Господа, сын мой, — просто повторил старый епископ. —

Дланью Господа. И поэтому считаю, что все вам по силам.

Волков смотрел на него и не понимал, шутит старик или нет. А тот

добавил:

— Только за монахом своим приглядывайте, сын мой, уж больно он

прыток, необыкновенно ретив.

Он давно понял, что брат Семион умен и образован, многое знает и

может быть полезен, но помимо этого кавалер понимал, что монах

этот себе на уме, непонятно кому предан. И вообще предан ли хоть

кому-нибудь.

Они выходили из резиденции епископа, когда уже стемнело, на

дворе их ждали Максимилиан, Сыч, Хилли и Вилли. Мешок с

деньгами Волков поручил молодым сержантам. Те были рьяны и