Расстрельный список

– Ну, от любви до ненависти один шаг… «Франкенштейн» – есть такой роман про ожившую куклу, которую сшили из разных кусков. Это же Украина. Она сшита белыми нитями интриг, подкупа и предательства из Галиции и Дикого поля. Скручена из разудалых гетманов, казаков и забитых земледельцев. А поверх всего набалдашником торчит ее верхушка – гибрид кочана капусты и медного таза. Она что при СССР, что при УНР, что при царе всегда была поражена лизоблюдством перед столицами, сочетаемым с глубоким агрессивным провинциализмом – мол, мы всяким Петербургам нос утрем. Зачем нам сдался ваш Эрмитаж, когда у нас самих есть музей сельской мотыги? И вместе с тем у этого начальства дикая тяга к самостийности, стремление быть медведем на воеводстве, чтобы сверху тебя не одергивали и ты творил все что заблагорассудится.

– Хохол не начальник – это горе в семье, – поддакнул я.

– Ты просто представить не в состоянии всю силу тяги к власти и карьере украинского чиновника. Ради нее он сначала сожрет свою республику. Потом обустроится в Москве и, чем черт не шутит, может, и там власть возьмет. И угробит все, потому что иначе они не умеют. Они как моль. Если их не травить, пожрут всю ткань нормальной жизни…

Вот за такими умными разговорами вполне комфортно мы добрались до станции назначения, а потом и до артели.

Там нас ждала весточка. На почтовый ящик – местечко, где в свое время держали освобожденного из каземата Шляхтича, – вышли люди. Много не говорили. Просто уведомили:

– Для Указчика. Там все сказано.

И передали связнику письмецо в заклеенном небрежно конверте.

– Могли бы и сургучом ради уважения скрепить, – заворчал Петлюровец.

– И еще расписку о получении взять – мол, заказное. – Я взвесил письмо в руке. Оно было толстым.

В голове щелкнули достаточно скудные познания из области криминалистики. Неплохо было бы, к примеру, снять отпечатки пальцев, которые пригодятся впоследствии. Но тут же одернул себя. Меньше надо фантазировать и больше делать.

Так что, отбросив сомнения, я распечатал конверт, вытащил из него два листа плотной бумаги. Один был с подробными инструкциями, где и как предстоит встретиться «для взаимовыгодного контакта и вознаграждения». Вознаграждение – это хорошо. На втором листе была подробная схема места встречи.

Отдельно оговорено условие, чтобы приходил я в гордом одиночестве. При этом изложили требование так изящно: «дабы не создавать лишних угроз нашим дружеским сторонам». Черт, что за бумагомарака все это сочинил? Ощущается стиль провинциального писаря.

Итак, чтобы не угрожать пока еще не состоявшейся взаимной дружбе, я должен протащиться до села Лукашино, а потом нырнуть в леса. От нас это километров тридцать. Не так далеко. Ехать или не ехать?

Не люблю ощущение беспомощности, когда тебя ведут как пса на поводке: в заданном направлении и на их условиях. Притом на чужой территории.

Но выбора нет. Зря, что ли, мы Шляхтича вызволяли? Именно для такой встречи. Так что придется идти. Одному. С открытым забралом и поднятыми руками. Потому что наша пьеса далеко не отыграна. И это лишь очередной акт…

Глава 18

До Лукашино я с относительным удобством добрался на артельной подводе. Сошел с нее, не доезжая до села, рядом с развалинами небольшой католической часовни. Впрочем, мне в село и не надо. Раскланявшись с идущими навстречу с вилами и граблями крестьянами, по виду чистыми поляками, я сошел на тропу и ступил на просеку, которая была вычерчена в схеме особо жирно.

Этот день конца августа выдался жаркий, по лицу струился пот. Но в тени деревьев было приемлемо. Шел я неторопливо, вдыхая лесной воздух полной грудью. Хотя, как говорят, перед смертью не надышишься… Или все же перед удачей? Ладно, поглядим, куда кривая вывезет.

Состояние было нервозное, как я ни бодрился. И сердце то колотилось встревоженной птицей, то сжималось холодным булыжником. Интересно, есть ли на земле человек, который владеет своими нервами? Мне кажется, нет.

Минут через сорок, следуя плану, я вышел на извилистую, петляющую по холмам меж деревьев дорогу, на которой глубоко отпечатались колеи тележных колес. А затем передо мной предстал вполне обустроенный хуторок. Просторный дом, дровяные сараи, колодец с бадьей. В стороне под яблонями стояли несколько ульев. В воздухе вились пчелы, жужжали, но вели себя в целом мирно.

Хозяин, кряжистый деревенский мужик далеко за пятьдесят годков, густо заросший седой бородой-лопатой и кустистыми бровями, умело и резко колол во дворе дрова.

Я приблизился и мирно осведомился:

– Как здесь охота, отец?

– Уж волков-то нет. Одни тетерева остались.

Ну вот, пароль и отзыв, которые были в письме, произнесены. Все по шпионской классике. Наверняка сейчас какой-нибудь невидимка в лесу напряженно присматривается, не привел ли я за собой хвост. Зря тревожатся. Никого я не привел. Все на доверии. И на честном слове, которое, впрочем, давно уже недорого стоит.

– Пожалуйте в дом, – кивнул мужик, втыкая в колоду топор и делая приглашающий жест.