Расстрельный список

– Слухами земля полнится, – спокойно ответил я. – Вообще много чего знаю.

– Слишком много, Сашенька. Ведь ты знал и то, что мы в засаду идем, – неожиданно объявил Коновод, просветлев ликом.

– Что у тебя за дурь в голове?! – возмутился я.

– Ты ж меня чуть ли не насильно гнал на Сестробабово! – торжествующе объявил Коновод – так гордо, наверное, выглядят ученые, решившие важную загадку мироздания.

– Ты в своем уме, Коновод?! Я тебя отговаривал туда идти. Но ты же, баран упрямый, ничего не слушаешь!

– Именно! Знал ведь, гад, что я в пику тебе сделаю!

– Вообще, если не заметил – я тебя из-под большевицких пуль вытащил. Шкурой рисковал.

– Ох ты ж ешкин кот! – он смотрел теперь на меня с ненавистью. – Как только не раскорячишься, чтобы в доверие втереться!

– Мне кажется, у тебя не в спине, а в голове пуля застряла. Чего только не нафантазировал!

– Ну-ка встать! – в его руке зачернел вороненый наган. – Руки поднял!

Вежливый я, если старшие по возрасту просят – уважить надо. Поэтому и встал, и руки поднял. Невольно голову пригнул, потому как потолок низкий, так что мой затылок почти касался его, – и не подпрыгнешь, чтобы улететь.

– Ну что, раскусил я тебя! – торжествующе воскликнул Коновод. – Такой умный весь! С образованием! А я раскусил!

– Ну, раскусил. Молодец, – развел я руками. – Доказал, что на плечах у тебя голова, а не жбан с помоями, как поначалу видится.

– Ну, порезвись, червь мучной. Побалабонь. Недолго тебе осталось. – Он сжал крепче рукоять револьвера.

– Коновод, если я не найду доктора, тебе конец.

– Из ГПУ все твои доктора!

М-да, вместо того чтобы стрелять и действовать, он болтал. Есть такой штамп в бульварной литературе: при развязке злодей или герой начинает своему супротивнику долго и нудно объяснять, как он его вычислил, что сам понатворил и какие у него взгляды на жизнь. Удивительно, но я не раз мог убедиться, что этот литературный штамп на самом деле достаточно жизненный. В моменты развязки так хочется насладиться своим триумфом или посокрушаться неотвратимостью падения. И чем больше нервов человек вложил в дело, чем больше страстей испытывал, тем непреодолимее необходимость покрасоваться перед врагом. Это такая награда за те неимоверные усилия, которые потрачены для результата. Закон психологии, никуда не денешься. Вот и Коновод расходовал тающие время и силы на то, чтобы объяснить, как он меня вывел на чистую воду.

Он еще покуражился всласть над моим тупоумием и побахвалился своим зорким взором. Наконец решил заканчивать:

– Скажи перед смертью, чем чекисты тебя купили, Иуда?

Я лишь махнул на него рукой, нагнулся над своим походным мешком и вскинул его на плечо:

– Надоел. Я пошел, а ты выкарабкивайся сам.

– А ну замри! Стоять, я сказал! Выстрелю!

– Да стреляй. Окрестный народ на выстрелы сбежится.

Но он все же нажал на спусковой крючок.

Щелкнул боек. Еще раз.

Я только усмехнулся. Этому чекистскому трюку научили старшие товарищи, нужно было просто вовремя просечь момент, когда его стоит использовать. Наган – самое распространенное оружие. И я всегда таскаю с собой хитрые патроны, которые не воспламеняются. У меня давно возникло ощущение, что с Коноводом мы просто так не разойдемся и он что-то выкинет. Вот и подменил по случаю патроны, когда он пребывал в полузабытьи. Так что теперь он может жать на спусковой крючок до морковкиного заговенья.

– Паскуда! – истошно заорал Коновод и, разнося ботинками костер, бросился на меня, примерившись разнести мою драгоценную и умную голову рукояткой нагана.

Несмотря на ранение, двигался он очень шустро. Может, даже и имел бы шансы на успех, но только не со мной. Потому как я тоже не лыком шит и в такие спортивные игры с детства играю.

Я отскочил назад, ударившись спиной о стену. Выронил при этом мешок. Потом скользнул вправо, уклоняясь от очередного удара. И врезал супостату ладонью в грудь.

И запоздало понял, что перегнул палку.

Коновод вскрикнул. Ударом его снесло с ног. Револьвер он выронил. С трудом поднялся на колени. Посмотрел на меня изумленно. Упал всем телом в рассыпавшиеся и тлеющие во влажном сене угли. Взвыл отчаянно… Да и издох!

Я присел на колено рядом с отдергавшимся телом. Попытался нащупать биение жилки на шее. Пусто. Жизнь ушла из него. Пуля в его спине все же добралась до своей цели. Вот же черт!

Странные мысли и чувства одолели меня. Коновод был концентрированным олицетворением потустороннего остервенелого зла. Он как вурдалак из Трансильвании, который веками бродит по этой щедрой земле, умирая в одних лицах и возрождаясь в других. И пока не нашлось осинового кола, чтобы его угомонить. Ушел этот Коновод – появится другой. Так что если и было торжество от того, что раздавил очередную гадину, то слабенькое. А вот разочарование было куда сильнее. Были на него серьезные виды у ОГПУ.