Расстрельный список

– Какие именно? – невольно заинтересовался я. Собеседник умел втягивать в разговор.

– Например, идея о великорусском шовинизме. Слышали ведь не раз: «Россия – тюрьма народов. Свободу для угнетаемых наций». В свое время она сильно помогла в раскачке царизма. А сегодня?

– А сегодня создает некоторые проблемы.

– Некоторые? Мягко сказано. Доминирование национальных кадров, основная ценность которых в их национальности. Заигрывание перед ними. А что дальше? Как скоро идея «Россия – тюрьма народов» трансформируется в «СССР – тюрьма народов»?

– А такое возможно?

– Возможно. Как только ослабнет Москва.

Я даже не знал, что сказать. За такие речи обычно людей таскали к нам на профилактические беседы, а то и на отсидку, если имела место агитация.

– Что заерзали, Александр Сергеевич? – пристально посмотрел на меня Инициатор. – Крамолу изрекаю? Так вам благостную картину единения народов распишет политработник. А чекист должен видеть проблему во всей полноте. И видеть самое худшее, чтобы знать, как это худшее нейтрализовать. Украина сейчас больше, чем любая другая республика, пропитана озлобленностью по отношению к большой России. Это единственная республика, где значительная часть населения искренне ненавидит даже не московскую власть, а весь русский народ. Такого нет ни в Средней Азии, ни на Кавказе. Этот настрой умело подогревается и недобитыми врагами, и перевертышами из партноменклатуры. А еще вечные мечты о независимой Украине. И соседство с западными странами, главное – с Польшей, которая была и остается непримиримым врагом СССР, подпитывает угрозу бунта и мечтает об отторжении наших территорий.

– Это факт медицинский, – кивнул я. У меня к полякам был свой счет, еще со времен советско-польской войны.

– Еще год назад в решении Политбюро ЦК прямо указывалось: по разведданным есть основание предположить, что в случае серьезных кулацко-крестьянских выступлений в Правобережной Украине и Белоруссии, особенно в связи с предстоящим выселением из приграничных районов польско-кулацких и контрреволюционных элементов, польское правительство может пойти на прямое военное вмешательство. И признаки его подготовки мы сегодня видим.

– Поляки давно над нами висят как дамоклов меч.

– Вот именно. Возможность войны с поляками наверху воспринимают очень серьезно, особенно в связи с плачевным состоянием Красной армии. Доходит до смешного. Для пополнения военного бюджета в связи с польской угрозой решено резко увеличить производство и продажу водки.

Я хмыкнул.

Петр Петрович прошелся по кабинету, задумчиво посмотрел в окно. И продолжил:

– На сегодняшний день против нас на Украине действуют два главных игрока. Это КСУ.

– Комитет Спасения Украины, – блеснул я знанием.

– Именно. И его покровители – второй отдел Генштаба Польши. Польская разведка. Ваша главная задача – проникновение в эту среду под легендой активного контрреволюционера и террориста. Вскрытие агентурной сети. Работа с лидерами КСУ. И тут прослеживаются интересные возможности. В зависимости от вашего профессионализма и настойчивости.

– Приложу все усилия.

– Вопрос вопросов – стать своим для всей этой контры. Зарекомендовать себя. И вот тут возникает вариант сочетания полезного с… полезным.

Петр Петрович подошел к сейфу. Вытащил бумажную папочку. Положил перед собой на стол. Раскрыл. Внутри лежал один-единственный лист некачественной желтой бумаги с машинописным текстом.

– Что это? – поинтересовался я.

– Расстрельный список, – усмехнулся Инициатор.

А потом пояснил, что заявить о себе моя группа должна будет серией терактов против указанных лиц. Я осторожно пододвинул к себе листок. Там были фамилии, занимаемые должности, партийный стаж. Ну и другие необходимые сведения.

Внутри я будто оледенел, а лицо окаменело. Зато сердце заколотилось пулеметом.

Петр Петрович понимающе глянул на меня и с насмешкой осведомился:

– Что, впечатлительную гимназистку играть будем? Так не по чину вам, Александр Сергеевич. Сколько врагов советской власти лично уложили?

– Не считал, – буркнул я. – Но там были враги. И был бой. А тут – свои.

– Были свои. Теперь чужие.

Инициатор кратко обрисовал, кто именно и почему попал в этот смертельный список. В нем были те советские и партийные функционеры, кто активно взаимодействовал с антисоветским подпольем. Кто занимался вредительством и саботажем, боролся за власть любыми способами. Кто стремился сыграть на национальном вопросе, подталкивая республику к кровавой бане. В выси мы не забирались, наркомов здесь не было, но Петр Петрович заверил, что именно эти персонажи представляют особую опасность для советской власти. Чтобы не разрушить хрупкое равновесие в республике да еще по ряду политических и внутрипартийных соображений, хватать и начинать следствие в отношении их было никак нельзя. Зато вполне можно ликвидировать руками агентурной терроргруппы «Оплот» под моим руководством.

– Как-то иначе мне представлялась чекистская служба, – вздохнул я, отодвигая от себя список.

– Не вам одному, – наконец Петр Петрович изволил улыбнуться – в первый раз за наше знакомство…

Глава 2