Расстаемся ненадолго

Теперь почти каждое утро слушала Вера сообщения с фронтов. Наши войска наступали. Каждый день возвращал свободу и счастье советским людям. А сколько людей еще ждет этой свободы! Родители Веры и Алины, мать, а может быть, брат и сестра Андрея… Придет такое счастливое время, и они тоже будут свободны. Скоро придет! Надежда на освобождение крепнет день ото дня, и с нею легче вставать по утрам, приниматься за работу, мерзнуть в классе, бежать по вьюге в конец деревни к ученику, чтоб узнать, почему не пришел в школу, а то брести и в другую деревню…

Вчера утром передали особенно радостное сообщение: войска Западного фронта освободили множество населенных пунктов, захватили большие трофеи. Возможно, и сегодня будут вести, еще более радостные. Теперь в этих сводках все: и здоровье, и настроение, и хороший сон, и любовь, и солнце, свет над землей!..

Вера заговорила о себе. Да, она полюбила не сразу, не с первого, как говорится, взгляда. И полюбила, пожалуй, не так, как Алина. Андрей входил в ее сердце постепенно, вроде незаметно даже. Осенью, в первый год учебы, он был для Веры таким же студентом, как все. При случае с ним интересно было поговорить, и только.

Но вот однажды – уже весной это было! – выдался вечер, который останется в памяти, наверное, на всю жизнь. После занятий Андрей сказал, что наведается в общежитие. Веру это не удивило: в интернате он бывал и прежде. По дороге из института она старалась представить себе, каким этот вечер сложится. После обеда, который вполне можно счесть и за ужин, несколько часов – работа по учебной программе, потом – легонький стук в дверь, и войдет Андрей. Они отправятся на прогулку и будут гулять до тех пор, пока не зародится в небе серп месяца-молодика, пока не ляжет на нежную траву такая роса, что начнут промокать балетки.

И вот пришел этот час. Пришел и стал потихоньку таять… В дверь никто не стучал. Вера сидела на кровати с книгой в руках, сидела в своем лучшем платье. Все время тянуло прилечь, да жаль было мять это платье. Читала и каждую минуту ловила себя на том, что ждет желанного стука. Чем дальше, тем невыносимее становилось ожидание. Строчки прыгали перед глазами…

Наконец кто-то постучался. Вера вскочила, чуть не выронила книгу из рук. Вошел длинноволосый председатель ячейки Осоавиахима.

– Членские взносы будешь платить?

– Нету денег! – раздраженно бросила Вера.

– Ну какие там деньги! Хочешь – займу?

– Не надо! Сама заплачу! – Вера подняла подушку, достала старенькую, с рукавичку, сумочку.

– Чего сидишь в одиночестве? Все на волейбол пошли…

– Мне и одной хорошо!

Парень задерживался, норовил завязать разговор, а Веру это злило: с минуты на минуту мог послышаться безгранично желанный стук в дверь!

Председатель ячейки Осоавиахима наконец ретировался. Вера снова села за чтение, закрыв на ключ дверь.

– Думала так, – рассказывала сейчас Алине, – будет стучаться, не открою, пусть идет куда хочет. А завтра скажу, если спросит, что спала или ходила гулять.

Однако недолго дверь оставалась запертой. Не выдержала Вера, вышла на улицу, решив, что Андрея мог кто-нибудь задержать, могли девчата подшутить: нет, мол, ее дома.

Студенты в разноцветных майках играли в волейбол. Другие стояли, видно, ожидая своей очереди поразмяться с мячом, сидели на примятой, порядком запыленной траве.

Слева, с вишневой улицы, доносилось неспокойное щебетание птиц, облюбовавших себе там уютные гнездышки.

Андрея не видно…

Вечер был тоскливый, мучительный, бестолковый. Не прочла Вера больше ни строчки. И долго не могла уснуть. Иногда думалось, что Андрей не пришел нарочно, что ему не интересно сюда ходить, и эта жуткая догадка так начинала бередить сердце, что дышать нечем, в пору подняться с постели, выйти на свежий воздух…

Погасли на улице фонари, и в комнате стало так темно, что Вера растерялась: никогда не видела такой темени, в это время она обычно крепко и сладко спала. Закрыла глаза, еще раз попыталась забыться, успокоиться… Прошла вроде одна минута, а открыла глаза – в окна исподволь вползал рассвет…

– И я поняла, – продолжала Вера, – что полюбила Андрея. Полюбила сильно, всем сердцем, навсегда.

– А были ли у тебя сомнения? – взволнованно спросила Алина. – Переживала ли потом от всяких мыслей? Понимаешь?..

– Всякое было, – тихо ответила Вера. – Сомневалась, подчас разное думала, мучилась, но ни на минуту не переставала любить.

– А мне все время тяжело, – призналась Алина. – То чувствую, близок он мне, и становится страшно, сомнения одолевают, будто иду не в ту сторону. В другой раз он кажется странно далеким, и я места себе не нахожу… За что ни возьмусь, ничто не мило. Читать сяду – между строчек его вижу.

– Ты не веришь ему? – прикоснувшись к руке сестры, сочувственно спросила Вера.

– Сама не знаю, – чуть не в отчаянии заговорила девчина. – Иной раз вроде верю, иной… Нет-нет, скорей всего – не верю! А хочу верить, хочу видеть его самым лучшим на свете! Понимаешь?..

– Он знает о твоем чувстве?

Алина отложила книгу на остывший припечек, склонилась к сестре: