Расстаемся ненадолго

«Вы человек одинокий, вам трудно будет понять…» Тогда эти слова взорвали Андрея, невольно вспомнился один старшина из полковой школы, который считал, что все, кто ниже его по званию, обязательно и глупее.

Сейчас, в тихой ночной дороге, снова всплыли в памяти эти слова. Где он теперь, бывший командир взвода? Верно, сидит у колыбельки и расчувствованными глазами смотрит на сына. Рядом – девчинка-лесовичка, бесконечно доверчивая…

Почему бы этому не быть, почему бы каждому человеку не порадоваться своему счастью?..

С месяц назад Андрей с группой партизан возвращался из разведки – проверяли дорогу через открытое место в дальнем районе. Рассвет застал их в лесу. Утро занималось морозное, тихое, лишь сыпала сухая снежная пороша – не разобрать, с неба она летела или с верхушек деревьев осыпалась.

За встречным поворотом тропинки вдруг послышались шаги и скрип полозьев. Андрей подал знак остановиться. Прислушались. Кто-то шел навстречу, и не один. Решили уступить людям тропинку, изготовиться: одной группе ближе к идущим, другой – чуть поодаль.

Вскоре показались три человека в обыкновенных гражданских кожухах, в разных, совсем не военного покроя шапках, но с карабинами за плечами. Двое шли впереди, везли высоко нагруженные и чем-то темным накрытые длинные санки; третий – сзади – подталкивал санки палкой.

– Задержитесь ненадолго! – тихо проговорил Андрей, когда люди подошли совсем близко. Они сразу остановились, повернули головы на голос. А голос этот был до того мирным и дружеским, что никак не вызвал тревоги: путники даже не схватились за оружие.

Андрей вышел на тропинку, за ним остальные партизаны. Встречные немного растерялись, увидев настоящих военных (вся группа была в отменной зимней военной форме и хорошо вооружена), однако сохраняли прежнее спокойствие и доверчиво смотрели на командира.

– Куда идете? – дружелюбно спросил Андрей, бросив взгляд на санки.

– Да вот… прямо, – ответил один из путников, пожилой, худощавый, и махнул рукой вдоль тропинки…

– Пароль?

Человек ответил правильно.

– Вам еще далеко добираться, насколько мне известно, – сказал Сокольный.

– Да не близко, – согласился человек.

Андрей подошел ближе к санкам, накрытым старой крестьянской буркой, сквозь дыры которой торчало сено. И бурку, и сено, и даже полозья запорошило снежной крупой.

– Что тут у вас?

– Человек, – спокойно ответил незнакомец.

– Я командир партизанского отряда, – сообщил Сокольный. – Вы можете мне довериться.

Путник промолчал, но бурка вдруг зашевелилась, и из-под нее проглянуло бледное красивое лицо. Большие голубые глаза уставились на Андрея, в них – тяжкая мука и глубокое удивление.

– Неужто ты, Андрей? – послышался тихий, совсем слабый женский голос.

Андрей опустился на колени, приподнял бурку. Тусклый предутренний свет не помог рассмотреть…

– Я сразу узнала тебя по голосу, – сказала женщина, – но не поверила, пока не увидела. Такая неожиданная встреча!..

– Ольга! – узнал наконец Андрей. – Что с тобой? Ранена? Тяжело? – Он взволнованно смотрел то на нее, то на ее спутников.

– Ранена, товарищ командир, – ответил тот самый партизан, что говорил уже с Андреем. – На задании были. Он, сволочь, как чесанул о двух сторон, так едва выбрались. Им вот по ногам попало…

– Зато нефтебаза факелом пылает! – довольно вставил второй партизан, кивнув в ту сторону, откуда шли они. – Если бы не лес, так и отсюда дым увидали бы.

– Сначала на носилках мы их несли, – продолжал пожилой партизан, с уважением глядя на Ольгу, – а потом взяли у одного знакомого вот эти санки.

– Ты замерзла? – спохватился Андрей. – А раны? Как раны? – обратился он к пожилому партизану.

– Обмотали как могли, – грустно ответил тот.

– Куда везете? Что думаете делать? Есть там у вас хоть какая-нибудь медицина?

– Нету, товарищ командир, – еще больше понурился партизан. – Думаем искать.

– Вот что! – поднялся Андрей. – Раненую мы забираем с собой. У нас есть врачи. Вашему командиру я напишу записку. Кто из вас пойдет с нами?

– Тогда уже мне придется как старшему, – сказал пожилой партизан и благодарно улыбнулся, обнажив широкую щербинку, которая однако совсем не портила его улыбки. И уже довольно распорядительным, волевым голосом приказал своим спутникам: – Доложите командиру обо всем, скажите, вернемся при первой возможности.

– Можешь ли ты хоть приподняться? – обратился Андрей к Ольге. – Надень мою телогрейку. Неужели не можешь встать.

– Встану, почему же нет, – уверенно проговорила Ольга, выпростала из-под бурки руки в мокрых рукавицах.

Попыталась встать, но не смогла, побледнела, глаза болезненно погасли.

– Не надо, Ольга, не надо! – вскрикнул Андрей. – Лежи спокойно, а мы вот так сделаем… – Он снял с себя полушубок. – Мы просто теплей накроем тебя… А как ноги? – спросил он у партизана.

– Мы их сеном укутали, – ответил тот.

К Сокольному подошел Ваня Трутиков.

– Товарищ командир, – нерешительно обратился он. – А вы мою шинель наденьте. Аккурат и по росту подойдет.

– А сам в чем?

– У меня под низом ватник, быстрее буду бежать до места.

– Ну, спасибо, Ваня, – горячо поблагодарил Андрей.