Рассказы затонувших кораблей

Спешить полякам было некуда: они побеждали, не произведя ни единого выстрела. За них воевали холод, сырость и болезни. Почти половина шведских моряков в «блокадный сезон» 1626 года умерла от лихорадки, цинги или дизентерии. Жизнь на борту военного корабля триста лет назад была пыткой, особенно жестокой в холодных северных широтах, в весенние и осенние месяцы. Обычным явлением были обморожения, заледеневшую мокрую одежду приходилось сушить на себе. Сменного платья у моряков не было, огонь на борту разводить строжайше запрещалось из-за опасности пожара. Относительно тепло было лишь на камбузе, единственном месте на корабле, где поддерживался открытый огонь для приготовления пищи. Моряки ходили хронически промокшими, поскольку по инструкции в ожидании боя надлежало смачивать паруса, чтобы они не сгорели от зажигательных бомб противника. Корпуса кораблей текли, работа по их герметизации и откачиванию просачивающейся воды помпами была практически ежедневным занятием. Спать ложились вповалку прямо на палубном настиле: простуженные, здоровые — все вместе. Весною и осенью температура воздуха нередко опускалась ниже нуля градусов; столь же холодно было и внутри корабля. Даже обязательных гамаков, которые хоть как-то защищали от идущих от палубы сырости и холода, в начале XVII века на флоте еще не было. Они появились лишь в 1675 году. О необходимости их введения говорится в инструкции по флоту, распространенной Адмиралтейств-коллегией: «Известно, что причиной болезней моряков во время последней экспедиции было то обстоятельство, что у них отсутствовала сменная одежда, поэтому капитанам следует выдать матросам веревки в достаточном количестве, чтобы они могли связать себе гамаки и одеяла. Эту работу следует рассматривать как дополнительную нагрузку».

На акварели, написанной вскоре после взятия Пиллау (1626), показано, как шведский флот перекрывает подход к Данцигу. Изображены шведские и голландские корабли, а также гребная лодка шведской таможенной инспекции.

Люди были ослаблены и однообразной пищей, и отсутствием витаминов. Матросы ели в основном солонину и соленую рыбу.

Служить на флоте было куда тяжелее, чем в армии, поэтому туда по королевскому предписанию брали самых крепких и здоровых. Все шведские мужчины в возрасте от 15 до 60 лет несли воинскую повинность. В обязанность пасторам было вменено вести перепись мужчин их приходов. Одного из десяти забирали для службы в армии или на флоте. В 1620 году король приказал призывать на флот лишь мужчин в возрасте от 18 до 40 лет, а не заполнять экипажи, как это делали прежде, «калеками и неполноценными». Однако даже самые сильные выдерживали недолго без традиционного «допинга».

Единственным лекарством от цинги, спасением от заражения гнилой водой и пищей, способом хоть как-то согреться, было пиво. Согласно морскому уложению от 1535 года на 40 человек выделялась одна бочка пива в сутки, это примерно три литра на человека. В 1559 году норму подняли до одной бочки на тридцать человек, а к середине XVII века довели потребление до четырех литров в день на одного члена экипажа. Пиво было трех сортов, отличавшихся качеством и крепостью. Самое крепкое и лучшее, господское пиво, предназначалось для начальников и капитанов, судейское пиво входило в норму шкиперов и штурманов, а корабельное пиво, которое было в два раза слабее «благородных» сортов, давали «простым».

Густав Адольф, обеспокоенный высокой смертностью среди экипажей, предписал в 1628 году тщательно соблюдать нормы поставок на флот хлеба и пива, чтобы «люди могли получать достаточное снабжение и не были вынуждены пить соленую воду, ставшую в прошлые годы причиной многих болезней, расстройств и смертей, к неудобству Его Королевского Величества и государства».