Читаем Рассказы (СИ) полностью

— Так бывает в иностранных языках. А в русском так не бывает, — уверенно сказал Колян, выбросив воображаемые слова куда-то в немецкого мусора. — У нас все слова соединяются как по маслу. Даже, сука, нехорошие. Надо, кстати, рассказать об этом немецким коллегам. Чтоб они были в курсе. А то это интересное культурологическое наблюдение пройдёт мимо них.

В аэропорту нас встретила фрау Марта. Это была крепкая, как будто резиновая, румяная женщина, одетая, как все немки, с безвкусием, переходящим в какую-то марсианскую эстетику. На ней был серый мужской плащ, зелёные брюки и розовые кроссовки. На плече она держала бежевую сумку под крокодила. Как будто крокодилы бывают бежевые. Крашеные белые волосы. В ушах зачем-то малахитовые серьги (вероятно, под цвет брюк). Розовое лицо, под цвет кроссовок, растянуто в широкой доброй улыбке. Добавлю, что многие немки, улыбаясь, от избытка здоровья широко раздувают ноздри. Вот такая пёстрая ноздреватая Брунгильда встретила нас в аэропорту.

— Ошен рада. Мой названий Марта. Бодро пожаловат! Как дела?

— Дела как сажа бела, — охотно отозвался Колян. — Некислое у тебя название. У нас говорят: Марток, надевай трое порток. Вот его название — Вовик (это — про меня). Моё — Коля. Коля в квадрате. Фирштейн?

— Йа! — страстно моргнула ноздрями фрау Марта. На её лице не появилось ни грамма растерянности. Отчётливо произнесла: — Фирштейн! Фофик. Коля-квадрат. Ошен пррыятна.

И пожала нам руки, крепко, как будто вручая почётную грамоту за победу в лагерном первенстве по прыжкам в длину.

Пока мы шли к электричке, Колян всё время жарко шептал мне на ухо: «У-у, какая Марта, у-у, какая у неё фрау!» Я понял, что поездка в Берлин не пройдёт для него впустую.

Электричка (скажем так: это их тевтонское метро, только наземное) домчала нас до какого-то аккуратного восточно-берлинского полустанка и выплюнула под серую арку моста.

Восточный Берлин был весь в строительных лесах, наскоро сколоченных заборах, ямах. Дома были обмотаны ремонтной тканью. Немцы реконструировали Берлин, чтобы сделать из него столицу объединенной Германии. Колян смотрел на новую столицу объединенной Германии недобрым мутным взглядом.

Фрау Марта резво повела нас какими-то переулками. После нескольких поворотов мы остановились напротив стеклянной двери типичного серого здания.

— Это обшшежитий, — сказала Фрау Марта. Нос её плотоядно пульсировал. — Здесь — жить. Это — Цигель-штрассе. Там — Фридрих-штрассе. Всегда легко находить Фридрих-штрассе. Если потеряль — спросиль Фридрих-штрассе. Идти, идти, и вот — Цигель-штрассе.

— Как у них, у падел-фрицев всё просто, — со злобным восхищением сказал Колян. — «Здесь — жить». БАМу — быть!

— Да, ошшень проста! Всегда находить Фридрих-штрассе! — обрадовалась фрау Марта и засмеялась, как смеются моржи в проруби.

— Мне лично нравится, как она ржёт, — сказал Колян. — Как будёновец.

— Вам нравится обшшежитий, Коля-квадрат? — охотно поддержала беседу фрау Марта.

— Ошшень, — отчеканил Колян.

— А вам, Фофик? — не унималась фрау Марта.

— Ошшень-квадрат, — ответил я уверенно.

— Тогда — бодро пожаловать! — пригласила нас фрау Марта.

Мы бодро пожаловали на третий этаж и зашли в наши апартаменты. Прекрасная комната. Сортир, ванная. Кактус на телевизоре. Так сказать, красочная виньетка по-немецки. Когда я снял куртку, то обнаружил, что Колян и фрау Марта уже сидят на диване и Колян разливает виски.

— Русский традиций! — уверенно сказала фрау Марта. — За Коля-квадрат унд Фофик на Берлин!

— На Берлин! — сказал я.

Мы выпили виски, причём фрау Марта крякнула громче всех, издав звук, похожий на тот, который издаёт лихо сморкнувшийся шолоховский казак.

— Не женщина — Чапай, — восхитился Колян. — Не понимаю, как мы их победили?

— Случайно, — сказал я. — А потом, кто сказал, что мы их победили? Они специально сдались.

— Как так? — не понимал Колян. — Мы водрузили флаг на этом ихнем… как его? Нацмен водрузил.

— Водрузил. А теперь они нам водружают. По самое пенсне.

Фрау Марта радостно пылала, как июньский восход. Она переводила глаза то на меня, то на Коляна, как будто смотрела теннисную партию. И по её лицу было видно, что она не понимает ничего и в то же время — понимает всё.

Жизнь в Берлине у нас была странная. Разумеется, никаких лекций мы читать не собирались, да нас никто особо и не просил.

Фрау Марта практически поселилась у нас в номере. У Коляна. Она идиллически поливала кактус, чётко и честно разливала виски, быстро учила русские слова, причём Колян зорко отслеживал новые поступления в словарь фрау Марты. В первый день она освоила следующие слова и выражения: «расхлебенил», «плеснуть по двадцать восемь булечек», «твои товарищи в овраге лошадь доедают» и «фигак». На второй день — «мамзели и девицы, извольте объясниться», «пощекотить в лёгкую» и «ягодичка ты моя». На третий день уже пошла такая густая экзотика, что кроме как «зеленя на крутояре» я ничего не запомнил.

Перейти на страницу:

Похожие книги