Рассказы о великом Сталине. Книга 2

Первоначальное образование Ладо получил в Горийском духовном училище. Каникулы он проводил в Тквиави. Ладо был знаком почти со всеми крестьянскими семьями нашего села, но больше дружил со стариками, которые рассказывали ему народные героические предания.

Население занималось в основном полеводством, пользуясь при обработке земли примитивными прадедовскими орудиями. Урожай едва обеспечивал крестьянам полуголодное существование. Во время сбора налогов в деревне происходили тяжелые сцены. Царские чиновники врывались в дома беднейших крестьян, отнимали в погашение налога скот и все мало-мальски ценное, вплоть до изодранных паласов, заржавленных котлов. Тех, кто сопротивлялся, стражники тут же избивали нагайками.

Ладо бывал свидетелем трагических сцен народного бесправия, и это оставляло в душе чуткого, впечатлительного мальчика глубокий след. Помнится, однажды, прибежал он домой со слезами на глазах, крича: «Зураба бьют стражники». Зураб — слепой старик, часто рассказывал Ладо сказки…

Благотворное влияние оказал на юного Ладо старший брат Нико. Чтение разных книг сделалось привычкой в семье. Ладо все больше увлекался чтением серьезных книг. В Горийском училище в четвергом классе он начал выпускать нелегальный рукописный журнал под названием «Гантиади» («Рассвет»). Номера журнала состояли из 6–8 страниц, исписанных красивым почерком Ладо. Я запомнил этот журнал потому, что в детстве очень любил рисунки, а первая страница журнала всегда была художественно оформлена.

Экземпляры «Гангиади» Ладо привозил во время каникул в Тквиави, показывал старшему брату. Нико предупреждал Ладо: «Будь осторожен, не дай себя поймать с этим журналом, а то исключат из училища».

На изучение предметов Ладо тратил немного времени, он легко усваивал уроки и все свободное время посвящал чтению различных книг. Ладо успел уже перечитать русских и грузинских классиков, Белинского и Писарева. Я помню, как он, вступая в спор со старшим братом, часто называл эти имена.

В мае 1891 года Ладо окончил Горийское училище, а в сентябре поступил в Тбилисскую семинарию.

В первой половине декабря 1893 года Ладо неожиданно вернулся из Тбилиси домой. Приезд был вызван забастовкой семинаристов, в которой Ладо играл руководящую роль. 87 студентов, в том числе брат мой, были исключены из семинарии.

Лишенный права проживать в Тбилиси, Ладо с конца 1893 до августа 1894 года жил в деревне и все время проводил за чтением книг. Его не покидала мысль продолжать образование.

В последних числах августа 1894 года Ладо уехал в Киев, где ему удалось поступить в духовную семинарию. Но в апреле 1896 года за участие в работе революционных социал-демократических кружков Ладо был арестован и через три месяца выслан этапным порядком на родину под надзор полиции.

Некоторое время Ладо жил в Тквиави, а затем в селе Джава, где ему пришлось работать в сельской канцелярии.

В Джаве Ладо тесно сблизился с крестьянами, которые, полюбив его, часто обращались к нему за разными советами.

В сентябре 1897 года Ладо приехал в Тбилиси. Здесь он устроился на работу в типографии Хеладзе, жил нелегально.

В типографии Ладо хорошо изучил печатное дело и: сумел отпечатать несколько нелегальных брошюр и прокламаций. Он уже входил тогда в «Месамедаси».

В ноябре 1899 года, после исключения из семинарии, я работал в Тбилисской обсерватории. В конце года здесь же устроился Иосиф Джугашвили. Квартиру мы получили в здании обсерватории. Как Ладо, так и другие партийные товарищи пользовались нашей квартирой — проводили по ночам собрания. Не имея надежного пристанища, Ладо часто ночевал у нас. В тот период он был уже профессиональным революционером и ни к кому с такой силой и надеждой не влекло его, как к товарищу Сталину. Став ближайшим его другом, он приходил в восторг от логичности суждений и прозорливости молодого Сталина.

В конце 1899 года, по решению тбилисской руководящей социал-демократической группы, Ладо организовал забастовку рабочих конной железной дороги. Она началась 1 января 1900 года. Ладо был выдан провокатором и уже не мог оставаться в Тбилиси. Помимо этого, жандармское управление давно его разыскивало.

В средних числах января 1900 года по решению тбилисской руководящей партийной группы, возглавлявшейся товарищем Сталиным, Ладо уехал в Баку для организации там нелегальной типографии и оживления работы бакинской социал-демократии. Нужно заметить, что Ладо ездил в Баку и в 1899 году и знакомился с условиями будущей своей работы в этом городе.

В октябре 1900 года мне тоже пришлось переселиться в Баку. Вначале я встречался с братом, потом в течение нескольких месяцев мне не удавалось его видеть. Меня охватил страх за Ладо, в особенности, когда я убедился, что жандармы разыскивают его.

Однажды я встретился с Ладо в самом центре города, на так называемом Парапете. Он исхудал, побледнел. На мой вопрос, почему так долго не показывался, он ответил: «Был болен». Впоследствии я узнал, что Ладо днем и ночью работал в подпольной типографии.