Читаем Рассказы о литературном институте полностью

— Я, — говорит, — сейчас — система «бутерброд», «гамбургером» работаю… Что надо — организую, что не надо — ликвидирую… Хоть — то, хоть — это, можно и жизни самой ликвидацию устроить…

А я испугался: вдруг он в криминале участвует?

— Может, уж жизнь-то, — говорю, — не надо?.. Жизнь-то человеку одна дадена…

— Ладно, — говорит, — жизнь не будем ликвидировать.

Я тогда успокоился.

— Что ж ты, — спрашиваю, — не тем, чем нужно, занимаешься? Ты же поэт. Издавал бы книги… А то раньше знаменитым был, а сейчас про тебя, может, уже и забыли.

А он сразу ожил, как от спячки проснулся.

— А я написал книгу! Теперь издать надо, сейчас спонсора ищу… Я одного спонсора нашел, он сказал, что даст деньги, а сам — потерялся… Весь спонсор вышел. А ты не хочешь моим спонсором стать? Мы же с тобой друзья.

Я рассмеялся от души.

— Какой с меня спонсор, Ананьев? Я сам живу впроголодь… Книжку тоже написал, небольшую, а как ее издать? Не знаю. Так что я сам спонсора ищу…

— Ладно, — говорит Ананьев, — не переживай. Я сейчас себе спонсора найду, а потом и тебе тоже. Потому что ты мне — друг, — успокоил меня.

Вот я теперь жду-пожду, когда же он и мне тоже спонсора найдет? А то уже полгода прошло, а от него — ни слуху, ни духу… Надо опять на Пушкинскую площадь съездить, а то он, может, забыл про меня? Или самоликвидировался оттуда куда-нибудь в другое место.

Он — прыткий парень. Сегодня — здесь, завтра — там. Следов не оставляет.

<p>ИВАН МИГАЛКИН</p>

Некоторые студенты в Литинституте подолгу учились… Вместо пяти, лет по семь, а то и по десять умудрялись прихватить… Николай Еремичев, кажется, как раз десятку и зарядил… Все никак не мог с ним расстаться…

Потому что в него как влезешь учиться, так трудно потом обратно вылезти… Да еще с дипломом. Разные опасности студента подстерегают… Вот если бы он под стеклянным колпаком сидел да еще бы с него веником пыль стряхивали, тогда бы он, конечно, все вовремя делал… А так — нет. Трудно. Потому что студент в Литинституте — живой человек, мыслящее существо. И ничто человеческое ему не чуждо.

Да и преподаватели — не сахар были… Всегда могли как какую-нибудь безделицу найти, чтоб студента осадить. То скажут кому-нибудь: «Что-то ты, дружок, пока ни в зуб ногой в литературном деле. Оставайся-ка на второй год со своим талантом. Рано тебе еще дипломом размахивать…»

И приходится оставаться… А он, дружок этот — действительно талантлив! Только попробуй, докажи это преподавателям. Состаришься — пока докажешь! А другому вообще говорят: «Иди-ка, мил-человек, погуляй на свежем воздухе, за плохое поведение. Пошуруй где-нибудь уголек в топку. Потом придешь, отчитаешься…» И приходится — идти, шуровать… Так что, процесс обучения — нелегок был и нередко затягивался.

А особенно затянулся он у коренного якута Ивана Мигалкина. Целых семнадцать лет Иван Мигалкин учился! Все никак не мог с ним расстаться… С мишкой якутским мог справиться, а с Литинститутом — нет. Вот как для него пятилетка расширилась.

Приезжая на сессию, он сразу терялся в пространстве и во времени и никак не мог определить, где находиться… В каком это таком интересном месте, что никак нельзя реальность ухватить? Все она из рук ускользает, а почва из-под ног.

Всю сессию он проводил в общежитии, в полубессознательном состоянии… Бродил по коридорам от стенки к стенке — с надутым, словно пузырь, лицом и вставшей дыбом шевелюрой… На босых ногах волок зимние ботинки, следом волочились шнурки, а слабая рука боязливо ощупывала пространство… Конечно, ни на один экзамен он и не выбирался…

Да и о каких экзаменах может идти речь, когда самый главный и трудный экзамен жизни сдавался — здесь, в общежитии! А остальные — по боку! Сможешь его выдержать, значит, молодец, герой, считай отличник, остальные экзамены, как семечки, покажутся… Только на них еще выбраться нужно… Так Иван Мигалкин в общежитии был отличником, а по пустяковому делу в институт не мог выбраться… И продолжалось это годами.

А Иван Мигалкин и тогда уже был могучий поэт национального масштаба, якутский самородок. Поэтому все и говорили: «Учись, Иван, если не в этом году, так в следущем обязательно закончишь». Вот он и учился, терпел, потом вроде кое-как закончил… А сам, несмотря на талант, скромный был до ужаса, ко всем всегда вежливо стучался и спрашивал исключительно одеколон, он его больше водки уважал.

<p>СЕРГЕЙ СОКОЛКИН И ДРУГИЕ ПОЭТЫ-ПЕСЕННИКИ</p>

А ведь многие наши студенты — ребята в основном, девушки как-то не очень — поэтами стали, настоящими! Конечно, они и раньше ими были, а сейчас — прочно укрепились и во всю мощь развернулись…

А некоторые из поэтов, «ну, просто классные пацаны» — как говорил о них один рубаха-парень из города металлургов, еще и песнями прославились, стали поэтами-песенниками. Кто-то вынужден был из поэтов в поэты-пародисты податься, а они — до поэтов-песенников поднялись. И поет их песни сейчас вся страна и аж захлебывается от восторга…

Перейти на страницу:

Похожие книги