Рассказы о чудесах

Михаил Аркадьевич (входит в раж). Да, хочу! Представь себе, хочу! Ты что, можешь запретить мне хотеть?

Ната. Папа, с тобой невозможно о чем-нибудь договариваться!

Михаил Аркадьевич. А я ничего такого не говорю! (Подмигивая) Ничего нового!

Нина (к Сереже). Я все хочу вас спросить, как этот мальчик, у которого депрессия?

Сережа. К сожалению, все так же, если не хуже!

Нина. Ах, какой ужас! Несчастные родители! (К Михаилу Аркадьевичу) Леночка звонила перед вашим приходом! Сашеньке уже разрешили гулять, а у Анечки опять температура поднялась! Никак не проходит!

Михаил Аркадьевич (его словно подхлестывает). Если бы Леночку что-нибудь на свете интересовало, кроме ее детей, они бы столько не болели!

Нина (чуть не со слезами). Миша! Я тебя прошу! Я тебе уже говорила! Пусть я буду у тебя кем угодно! Но я с ума схожу, когда ты с таким бессердечием говоришь о детях!

Михаил Аркадьевич. По-моему, я схожу с ума по этому поводу!

Нина (опять говорит примирительно). Ну что ты хочешь от бедной Леночки? Она так хорошо кончила институт, работает, и это при том, что у нее двое маленьких детей! Ну чем она перед тобой виновата? Тем, что она не Эйнштейн?

Ната хихикает с чувством собственного превосходства.

Михаил Аркадьевич, который уже «опомнился», тоскливо разглядывает надпись на банке.

Нина. Тебя послушать, мы здесь все злодеи, мещане и полные идиоты! Натка, а ну покажи Сереже, какую ты задачу решила на олимпиаде! Никто больше не сумел!

Ната (вреднющим голосом). А вот не покажу!

Нина. Это еще что такое?

Ната. А потому что он сказал, что он математику разлюбил!

Сережа (очень кисло). Ну, я пошутил!

Ната. А я все равно обиделась!

Сцена семнадцатая

Утро в больнице. Шум, суета. Нянечки развозят тележки с завтраками. Старенький доктор идет по коридору, здоровается со встречными. Замечает больного, который стоит у окна.

Доктор. Это еще что за новости? Кто вам разрешил? Больной. Устал лежать, доктор! Сил моих нету!

Доктор. Немедленно на место!

В палате. Гюля с тонометром в руках садится на край кровати.

Больной (радостно). Доктор, я сегодня без снотворного до шести часов!.. (Видя ее безразличие, обиженно умолкает.)

Гюля мерит ему давление, смотрит невидящими глазами на табло.

Больной. Доктор, мне больно!..

Гюля перематывает манжетку, делает все заново.

Больной (громко). Мне больно! Вы делаете мне больно!

Гюля (оторопело смотрит на тонометр). Он испортился! Я сейчас!

Ординаторская. Гюля сидит на тахте.

Медсестра (входит). Гюля, тебя Семен Григорьевич! Гюля встает и тут же падает на пол.

Гюля лежит на тахте, вокруг – все отделение. Медсестра развинчивает шприц.

Старенький доктор. Ну хорошо! Ну, уже все в порядке! (Гюля слегка кивает. Все начинают расходиться.)

Медсестра (на ухо Гюле). Гюля, что с тобой? Может быть?..

Гюля. Нет-нет! Все нормально! Где мои туфли?

Кабинет.

Старенький доктор. Я отпущу кого-нибудь из девочек тебя проводить!

Гюля. Не надо, Семен Григорьевич! Я пойду, мне близко!

Гюля бродит по городу. Садится на какую-нибудь скамейку, потом идет дальше. Снова садится, снова идет.

Вечер. Квартира Адигезаловых. Марьям и Ибрагим то подходят к окну, то прислушиваются к шуму на лестнице.

Ибрагим. Все! Она больше домой не придет!

Марьям. Это я виновата! Но я не могла ей этого не сказать, не могла!

Ибрагим. Я тебе не должен был говорить!

Марьям. Ну убей меня за это, убей!

Ибрагим. Собирайся, пойдем! Я не могу здесь больше оставаться!

Улица. Гюля входит в телефонную будку.

В пустой квартире звенит телефон. Гюля опять набирает номер. Рядом с будкой останавливается машина. Гюля хочет выйти. В машине сигналят. Гюля пугается, пытается вернуться обратно в будку. Из машины выглядывает Мурадов.

Мурадов. Что, испугалась своего старого пионервожатого? Гюля. Ох, ну тебя, Володька!

Мурадов. Куда звонишь в столь поздний час?

Гюля. Домой! А там никого нет!

Мурадов. Вот счастье! Везет же некоторым! Слушай, раз такое дело, поехали кататься!

Гюля (садясь в машину). А у тебя там не будут волноваться?

Мурадов. А у меня там ко всему привыкли!

Машина едет по темному городу. Гюля и Мурадов молчат. Наконец, Гюля замечает, что они в третий раз проезжают одно и то же место. Она даже высовывается в окно, чтобы убедиться в этом. Мурадов замечает ее реакцию и останавливает машину.

Мурадов. Я этот дом ненавижу!

Гюля. А здесь ведь уже никто не живет!