Рассказы из сборника «Приключения Пита Мэнкса»

Ланг опустил пистолет и бережно положил на стол Камень Жизни. Затем, хромая, подошел к пульту управления и нажал стартер. Корабль стал медленно подниматься в воздух.

Ланг осмотрел острый черный шип.

— Отравленный. Действует быстро. Я видел, как эти черные дьяволы напали у реки на какое–то животное. Смерть наступила через полминуты.

Гриффин стал озираться в поисках аптечки.

— Противоядие… марганцевая соль…

— На это нет времени. И мы не знаем, что это за яд. Вероятно, нервно–паралитический…

Внезапно сильная дрожь сотрясла небольшую фигурку Ланга. Он рухнул на груду подушек и потянулся рукой, чтобы коснуться горящего зеленым огнем Камня Жизни.

Гриффин склонился над ним, безуспешно обшаривая память в поисках чего–то, что могло бы спасти… Рука Ланга безвольно упала. Чуть шевельнулись пересохшие, распухшие губы.

— А ведь я такой умный…

Внезапно его карие глаза вспыхнула дьявольским огнем, а на губах появилась кривая усмешка, в которой крылась вся суть безумия, сделавшего из Ланга космического преступника.

— Вспомните, капитан… У венериан есть поговорка…

Голос его прервался, глаза мертво уставились на Камень Жизни, горящий зеленым адским огнем.

Гриффин выпрямился и взглянул в иллюминатор на шарик Титана, уменьшающийся на глазах, уже крошечный на фоне громадного Сатурна.

Потом в иллюминаторе появилось далекое солнце, и Гриффин направил корабль к нему. Подошла Френсис и встала рядом с капитаном.

А среди ледяных звезд подмигивал Марс, где Марсианские Пустыни ждали своего идола. Но ждать им осталось недолго. Камень Жизни возвращался домой.

НЕВЕРОЯТНОСТЬ

Когда лысый коротышка вошел в пресс–центр газеты «Трибьюн», никто не обратил на него внимание. Пишущие машинки продолжали стучать, мальчишки–рассыльные отвечали на вопли и требования переписчиков, а коротышка стоял с ошеломленным видом, с глазами большими, как блюдца. Я как раз закончил очередной сюжет и, когда перебросил мальчишке стопку листков, то заметил, что Лысый, немного поколебавшись, направился к кабинету издателя. Я окликнул его, когда он уже протянул палец к кнопке.

Он повернулся и обратил на меня бледно–голубые дьявольские глаза.

— О, — сказал он слабым голосом. — Я хотел бы увидеть…

— Не входите, — сказал я ему. — Вас там растерзают. Как вы вообще прошли девушку за конторкой у входа?

— Она была занята, потому я и прошел. Вообще–то я в штате, — гордо сказал он и показал мне маленькую коричневую визитку.

Он оказался Сельским Корреспондентом. Он сказал это таким тоном, что я услышал эти слова, произнесенные с заглавных букв. Он посылал время от времени заметки в «Трибьюн», возможно, ему даже платили за них — по самым паршивым расценкам, — но это много значило для Лысого. Кстати, звали его, как я прочитал на визитке, Лью Хиллмен.

— У меня есть для вас история, — сказал он. — Слишком важная, чтобы доверить ее почте. Поэтому я приехал лично. Это о докторе Фэбрине.

Он замолчал с таким видом, словно я должен был знать этого типа.

— Да, — протянул я. — Кстати, вот человек, с которым вы хотели поговорить…

Я махнул ему рукой, и он оставил меня в покое. Я вернулся за свое место и стал работать. Минут через десять я оторвался от пиш. машинки и увидел, что Лысый стоит возле меня с несчастным видом.

Прежде, чем я нашел, что сказать, он вдруг разразился шквалом слов.

— Он мне не поверил! Он сказал, будто я все сфальсифицировал! Но у меня есть фотографии… вот, взгляните! — Он бросил мне на стол пачку фотокарточек. — Больница «Палмвью», — сказал Лысый, стукнув пальцем по одной из фоток.

Я просмотрел около дюжины фотографий. На них был какой–то невысокий, обычного вида человек. Единственное, что было забавно — на некоторых фотографиях у парня было две ноги, а на других — только одна.

— Мы не берем очерки о несчастных случаях, — сказал я, — если только в них нет чего–нибудь новенького. Я не могу…

— Вы ничего не поняли, — взорвался Хиллмен. — Я сделал эти фотографии Драйера два месяца назад, когда он появился в больнице «Палмвью». Я всегда делаю фотографии пациентов. Для уверенности, что у меня останутся негативы, если с оригиналами что–нибудь случится. Два месяца назад у Драйера была только одна нога. А теперь у него их две — новая нога выросла прямо из культи. Я сам видел это!

Лысый был сумасшедшим. Меня так и подмывало сказать ему это. Но он так серьезно относился ко всему, что я лишь промямлил:

— Ну, а вас должны быть доказательства. Одних фотографий недостаточно.

— Доказательства! — воскликнул он. — Доказательство о случае с Драйером, верно? Я взял у него заверенный рассказ. И у доктора Фэбрина тоже! — Он бросил мне на стол какие–то листки.

Я просмотрел их, но они ничего не значили. Либо фальшивки, либо просто рекламный трюк.

Но затем я вспомнил, что уже что–то читал в газете о больнице «Палмвью». Я попросил Хиллмена минутку подождать, а сам спустился в архив. На «Палмвью» было мало материала, и я выкопал все, что имелось.