Рассказы

Через полчаса приезжий, закинув рукой волосы назад, вышел из школы. Все, давя друг друга в сенях, вытеснялись за ним на улицу и, затаив дыхание, ждали, куда пойдет...

Приезжий стоял с портфелем в руках и водил глазами по крышам изб. Мужички, справляясь с направлением его взгляда, тоже водили глазами.

- Дыму, кажется, нигде нет,- сказал приезжий.

- У нас никогда не бывает,- поспешно ответил председатель, протискавшись вперед.

- Это хорошо. А то у ваших соседей из каждой трубы дымок.

- Дисциплины нету,- сказал секретарь.

- Ну, так вот... объявляется, значит, неделя борьбы с самогонкой. Слушайтесь председателя и во всем содействуйте ему.

- А после этой недели как?..

- Что?..

Никто ничего не ответил.

- Наказание божие,- говорили мужики,- праздник подходит, все приготовили честь честью, затерли, вдруг нате, пожалуйста.

- Скоро еще, пожалуй, объявят, чтоб неделю без порток ходить.

- Вроде этого. У людей праздник, а у них - неделя.

- А, может, разводить начинать? - сказал голос сзади, когда приезжий скрылся за поворотом дороги.

- Я те разведу...- крикнул председатель.- Раз тебе сказано, что в течение недели - борьба, значит, ты должен понимать или нет?

Подошел, запыхавшись, кузнец. Его не было на собрании.

- Где пропадал?

- Где...- сказал кузнец, вытирая о фартук руки,- баба со страху корове вывалила затирку из чугуна, а та нализалась и пошла куролесить, никакого сладу нет.

- Прошлый раз так-то тоже прискакали какие-то,- сказал шорник,- а у меня ребятишки курили, да так насвистались, шатаются, дьяволята. Один приезжий что-то им сказал, а мой Мишка восьмилетний - матом его. Ну, прямо, обмерли со старухой.

- С ребятами беда. Все с кругу спились.

- Заводчики - своя рука владыка.

- Моему Федьке девятый год только пошел, а он кажный божий день пьян и пьян, как стелька.

- Молод еще, что же с него спрашивать.

- Да, ребятам - счастье: нашему брату подносить стали, почесть, когда уж женихами были, а эти чуть не с люльки хлещут.

- Зато будет, что вспомнить.

- На войне уж очень трудно было. Пять лет воевали и скажи, голова кажный день трезвая. Ну, прямо на свет божий глядеть противно было.

- А тут опять теперь затеяли. Что ж, они не могли в календарь-то посмотреть; под самый праздник подгадали.

Председатель что-то долго вглядывался из-под руки в ту сторону, куда уехал агитатор, потом спросил:

- Не видали, что, он мостик проехал или нет?

- Вон, уже на бугор поднимается,- сказало несколько голосов, и все посмотрели на председателя. Тот, достав кисет и ни на кого не глядя, стал свертывать папироску.

- Да, во время войны замучились. Бывало, праздник подойдет - водки нет. И ходят все, ровно потеряли что. Матерного слова, бывало, за все святки не услышишь.

- Вот это так праздник.

- Это что там - мертвые были.

- Эх, когда заводы громили... Вот попили... в слободке, как дорвались до чанов со спиртом, так и пили, покамест смерть не пришла.

- Вот это смерть... в сказке только рассказывать.

- Да... бывало, по деревне пойдешь, словно вымерла вся: без памяти лежит.

- Свободы настоящей нет. Эх,- сказал кто-то, вздохнув.- Ведь это сколько даром хлеба-то пропадает - на этот налог обирают. Ведь ежели бы он целиком-то оставался, тут бы как с осени котел вмазал, ребят в дело запряг и лежи, прохлаждайся. А то вот праздник подходит, а мы, как басурмане...

- Наоборот все пошло,- сказал кто-то,- прежде под праздник люди были пьяные, коровы трезвые, а теперь люди трезвые, коровые пьяные...

Кузнец только молча плюнул. Потом, немного погодя, сказал:

- Бутылки на две выжрала, анафема.

- А какую водку стали было гнать. Прежде, бывало, пьешь,- мать пресвятая богородица, за что ж ты наказала, и гарью какой-то и дегтем от нее воняет, после головы не подымешь. А теперь только навострились, а они со своими неделями. Да аппараты еще отбирают. Значит, опять на стену лезть.

- Нешто они об этом думают? Им одна только забота - дело развалить.

- Да нешто без водки можно? Не говоря уж о том, что душа требует, а и дела без нее никакого не сделаешь: заявление какое подать, в волость идти,- что ж, ты и явишься с пустыми руками?

Председатель молча курил и, сплевывая, всё поглядывал на бугор.

- Верно, верно,- отозвались дружные голоса.

- Я вот лошадям своим пачпорт опоздал выправить. Им уж давно совершеннолетие вышло, а они у меня без прописки сидели. Думал, засудят. А привез три бутылочки...

- Ежели где председатель хороший, понимающий попадется, там жить еще можно.

- А главное дело, все равно это ни к чему: раз природой устроено, тут мудри не мудри, все то ж на то ж сойдет.

- Это верно... прошлый год всю рожь на водку перегнали, сами не жрамши на одной мякине сидели, а к празднику у кажного полное обзаведение, и на первый же день праздника так насвистались, что как колчушки лежали.

- Как же можно... народ-то православный, слава тебе господи, лбы еще не разучились крестить, особливо, где председатель понимающий...

Председатель докурил папироску и, оглянувшись на бугор, сказал:

- Скрылся...

Все повернулись к нему и замерли.