Рассказы

Вышла хлопотавшая все время в избе старушка Аксинья и, прижимая уголок черненькою платочка к старческим глазам, заплакала о том, что не померла вместе со своим стариком, а осталась после него жить: что, видно, ее земля не принимает и господь батюшка видеть пред лицом своим душу ее не хочет.

- Да помрешь, бог даст,- говорил, утешая ее, кровельщик.- Чужого веку не заживешь, а что тебе положено, то и отбудешь. Так-то...

И начал набивать трубочку, сидя около Аксиньи на бревне.

- По крайности вот приготовила его, на могилку походишь, посмотришь за ней, помянешь, когда полагается, а что ж хорошего, кабы вместе-то померли?

- А за моей могилкой кто посмотрит? - говорила, плача, старушка.

- Ну, я посмотрю...- сказал кровельщик.- Смерть уж такое дело... все туда пойдем.

И он стал смотреть вдаль, насасывая трубочку, придавив огонь в ней большим пальцем.

Голоса звучали тихо, точно боялись нарушить тишину около места вечного упокоения старичка Тихона.

Ночь уже спускалась на землю. Над селом всходил из-за конопляников красный месяц, а народ все еще сидел перед избой. Потом стали расходиться. Оставались только старушки на всю ночь при покойнике да Степан, читавший Псалтирь.

- Убрался дедушка Тихон, к чему бы это?.. - сказал кто-то в раздумье, уходя.

Полный месяц поднялся уже высоко над церковью. Деревья около изб стояли неподвижно, бросая от себя черную тень на дорогу. И в воздухе было так тихо, что свечи горели у раскрытого окошечка, не колеблясь.

А когда Тихона хоронили, то положили его в густом заросшем углу кладбища под большой белой березой...

ДЫМ

Дня за три до престольного праздника председателя сельскою совета вызвали в волость.

Оставив ребятишек курить самогонку, он пошел с секретарем.

Проходя по деревне, они посмотрели на трубы и покачали головами: из каждой трубы вилась струйка дыма.

- Все работают...- сказал председатель.- Думали ли, что доживем до этого: у каждого дома свой завод винокуренный.

- Благодать,- отвечал секретарь,- не напрасно, выходит, головы-то ломали.

Через полчаса они вернулись бегом. Председатель стучал в каждое окно и кричал:

- Гаси, дьяволы, топку. Объявляю все заводы закрытыми.

И когда из изб выскакивали испуганные мужики и спрашивали, в чем дело, он кричал:

- Агитатор по борьбе приехал. Держи ухо востро. Прячь.

- Да куда ж ее девать-то теперь, когда уж затерто все?

- Куда хочешь. Хоть телятам выливай. А ежели у какого сукина сына найду, тогда не пеняй.- И побежал дальше.

- На собрание!..- кричал в другом конце секретарь.

- Сейчас, поспеешь, дай убрать-то.

- Вот и делай тут дело,- говорили мужики, бегая с какими-то чугунами, и сталкивались на пороге с ребятишками, которые испуганно смотрели вслед.

- Вы чего тут под ногами толчетесь! Вас еще не хватало. Бабы, работай! Волоки чугуны на двор.

Через полчаса председатель вышел на улицу и посмотрел на трубы. Дыму нигде не было.

- Здорово сработали,- сказал секретарь,- в момент вся деревня протрезвела.

- Дисциплина.

Приехавший человек, в кожаной куртке с хлястиком сзади и с портфелем в руках, пришел в школу, где было назначено собрание, и прошел через тесную толпу, которая раздвигалась перед ним на обе стороны, как это бывает в церкви, когда проходит начальство.

Остановившись перед столом, приезжий разобрал портфель, изредка поправляя рукой, закидывая назад волосы, которые у него все рассыпались и свешивались наперед, когда он наклонялся над столом. Потом он несколько времени подозрительным взглядом смотрел на толпу и вдруг неожиданно спросил:

- Самогонку гоните?..

Все молчали.

- Кто не гонит, поднимите руки.

Все стояли неподвижно.

- Что за черт...- сказал приезжий.- Всей деревней валяете! - И обратился к переднему: - Ты гонишь?

- Никак нет...

- Так чего ж ты руки не поднимаешь?

- А что ж я один буду?

- А ты?..

- Никак нет.

- Так вот... товарищи, объявляется неделя борьбы с самогонкой: кто перегоняет хлеб на водку, тот совершает величайшее преступление, так как зтим самым подрывает народное достояние. Хлеба и так мало, его надо беречь. Понятно?

- Чего ж тут понимать. Известное дело...- сказало несколько голосов.

- Ну, вот. И вы сами должны смотреть, если у вас есть такие несознательные члены общества, которые не понимают этого.

Передние, стоя полукругом перед столом, со снятыми шапками в руках, как стоят, когда слушают проповедь, при последних словах стали оглядываться и водили глазами по рядам, как бы ища, не окажется ли здесь каких-нибудь, несознательных членов.

- А то я проезжал по одной деревне, а там почти из каждой трубы дымок вьется...

- Нешто можно... Да за такие дела... тут дай бог только прокормиться.

- Праздник...- сказал чей-то нерешительный голос сзади.

- Мало ли что праздник. У вас вон тоже праздник, а дыму ведь нет.

Крайние от окон мужики пригнулись и зачем-то посмотрели на улицу, поводив глазами по небу.

- А нельзя эту неделю на ту перенести? - спросил чей-то нерешительный голос.

- Что?..

Вопрос не повторился.

- А по избам пойдете?

- Что там еще?

Ответа не последовало.