Рассказы

Огромная поляна на самом берегу. Озеро узкое — в километр, но длинное — километров одиннадцать. На том берегу — смешанный лес, и сладким темно–зеленым отдохновением радует глаз сосновая хвоя посреди разнузданного буйства осенних лиственных красок — начиная от лимонно–желтого, через все оттенки алого, оранжевого, красного — до мучительной накипи бордового. В солнечную погоду озеро нереально синее, будто неизбывная печаль, глубину которой не может разогнать ни игра солнечной мелюзги на поверхности, ни ласковая шалость набежавших порывов светлого ветра. Сама поляна заросла таким густым разнотравьем, что ноги с трудом прорываются сквозь него. Населена несметными полчищами насекомых, птиц, мышей, кротов, лягушек — и все это пищит, прыгает, живет. Иногда краем глаза — и не хочется в это верить — замечаешь извилистое быстрое движение в траве. Над всей красой распахнуто небо — ворота в неизречимый рай. Я прихожу — и душа начинает петь, сначала тихо, сиротливой свирелькой состарившегося в мире старика с синими глазами, потом все громче, бравурнее, — и вот уже целый оркестр гремит внутри, и духовые божьего духа соседствуют с пустотной поступью осатаневшего фавна. Я люблю…

Дорога, которая ведет от деревни к моей земле, пробегает мимо нее, и вдоль берега озера извивается, волнуясь, еще пять километров. Местные рассказали — там была богатая деревня Плекка, была издавна. Потом раскулачена, разорена, одни фундаменты, заросшие малиной, греют на солнце приползших туда позже змей. В лесу, сквозь который бежит дорога, полно больших полян — то были раньше крестьянские поля. Камни с них вручную вытасканы и лежат по краям огромными замшелыми кучами. Старый труд, порушенный ни за что. Еще в лесу есть канавы, тоже прорытые предками, — осушали вручную болота, без всяких криков и лозунгов. Еще есть болота большие, бывшие озера — рыбные нерестилища, загубленные поклонниками планов мирового переустройства. Рыбы в озере теперь немного, раньше ею откармливали свиней.

И посреди всего этого — моя земля. Маленький кусок, посреди мудрого, древнего, оголтелого прошлого, шаткого настоящего и непонятного будущего. И как же не любить ее?!

IV

Настал такой специальный, непростой, тягостный даже момент — нужно было искать строителей. «Кадры решают все» — при всей нелюбви к человеку в уме и опыте ему не откажешь. «А–а–а-а-а!!!» — так порой хочется заорать в голос, чуть вспомнишь о чудесных наших строителях. Да и о строителях вообще. Попался как–то один гагауз, тоже строитель. Но до него я еще дойду. А пока о наших. О своих. О родных до мозга костей и кожи на пятках. Как же порой мне ненавистны были их простые, улыбчивые лица, их натруженные широкие ладони… Их нарочитая глупость, лень, постоянное включение «дурака» и выпрашивание денег вперед. Их непредсказуемая, хуже женской, логика. Их действия во вред мне, себе, всем, всему миру. Лишь бы — не знаю чего лишь бы. Не понимаю. Вообще, при всей направленности этой профессии на созидание большая часть ее представителей — явные ставленники, подвижные деятели мировой энтропии. Разрушение мира, поражение мозга и повсеместное внедрение половецких плясок — их конечная цель.

Слава всевышнему, я раньше уже общался с ними. Я знал, что дело от цены зависит мало. Я ведал, что внимание к процессу, к мелочам, назойливая настойчивость и отсутствие даже зачатков жалости к исполнителям — основное в успехе, а вовсе не благорасположение, дружеское участие и понимание, что все мы люди. К строителям это не относится.

Для начала я стал обзванивать фирмы, предлагающие себя в качестве строителей всего и вся в газете. При этом знал из предыдущего, своего в том числе, опыта — в фирме есть директор, бухгалтер, диспетчер, и еще куча народу, который тоже хочет есть. В итоге цена вопроса возрастает как минимум вдвое. А мне нужна была бригада нормальных, ответственных мужиков, с опытом, с рекомендациями со стороны, знающих дело и желающих заработать денег. Заключение договоров, подписание смет и прочие бумажные радости — дело прекрасное, не исключающее, однако, печального исхода — вместо стройки ты можешь пару–тройку лет потратить на суды, то есть за собственные же деньги приобрести себе болезнь штангистов и беременных женщин.