Распутник

Перед оглашением завещания мистер Тиндалл прокашлялся, тряся подбородком. Он был очень крупным мужчиной, склонным приобретать цвет фуксии всякий раз, когда его что-то беспокоило. Первоклассным красавчиком такого не назовешь.

– Прежде всего я хотел бы сказать, что это завещание, безусловно, нетипичное, но оно составлено сообразно желанию Эдвина сберечь ценности и принципы семьи Уайтхолл. Несмотря на вышесказанное, я надеюсь, что все сохранят уважение и благоразумие, поскольку, как вам известно, завещание окончательно вступило в силу.

Мама, Сесилия и Дрю заерзали на своих местах, тем самым выдав, что имеют ясное представление о возможном содержании завещания. Меня же, напротив, это особо не волновало. У меня было собственное состояние, и я не рассчитывал больше ни на чье.

Но по мере того, как Гарри Тиндалл начал его зачитывать, мое замешательство все усиливалось.

– Замок Уайтхолл-корт переходит к Дэвону, первому сыну…

Поместье досталось мне, сыну, которого он отверг, решительно терпеть не мог и не видел два десятилетия.

– Инвестиционный портфель в два миллиона триста тысяч фунтов переходит Дэвону…

Как и весь его капитал.

– Коллекция машин переходит Дэвону…

Иными словами, теперь все принадлежало мне. Я приготовился к кульминационному моменту. Я указан единственным наследником всех владений и денежных средств, но не может быть, чтобы все это не обременяли какие-то условия. Чем дольше Тиндалл говорил, тем сильнее мама вжималась в кресло. Сесилия отвела взгляд в сторону, а по ее щекам потекли крупные слезы. Дрю закрыл глаза и запрокинул голову, будто вовсе не хотел здесь находиться.

И тогда вскрылось оно. Важное примечание мелким шрифтом. Жестокий вызов.

Мистер Тиндалл повысил голос, зачитывая последний абзац:

– Вся собственность и денежные средства будут переданы Дэвону Уайтхоллу, маркизу Фицгровии, в день его свадьбы с леди Луизой Бутчарт. До тех пор все вышеперечисленное будет храниться и обслуживаться компанией «Тиндалл, Дэвидсон и Ко». В случае, если мистер Уайтхолл откажется и/или по какой-либо причине не сможет жениться на мисс Бутчарт в течение двенадцати календарных месяцев с момента оглашения завещания, вся вышеизложенная собственность и денежные средства должны быть переданы благотворительным организациям, упомянутым Эдвином Уайтхоллом. – Тиндалл поднял взгляд и выгнул бровь. – Далее перечисляются «Владельцы гончих», занимающиеся защитой этого спорта, и прочие сомнительные организации. На тот случай, если Дэвон и Луиза не поженятся. Но я, конечно, уверен, что до этого не дойдет.

Ни черта себе.

Эдвин Уайтхолл ничего не оставил своей жене, дочери или зятю. Даже из могилы пытался заставить меня жениться на Луизе и теперь втянул в этот кавардак и оставшихся членов моей семьи.

В памяти всплыло смутное воспоминание о разговоре, который состоялся у меня с Эдвином, когда мне было четырнадцать.

«А теперь будь паинькой, иди и извинись перед Луизой. Вопрос решен. Ты женишься на ней, когда закончишь Оксфордский университет – и ни минутой позже, иначе лишишься наследства и семьи. Понял меня?»

Вот только я не поступил в Оксфорд. Я отправился в Гарвард.

Отец выразился четко и ясно еще несколько десятилетий назад. Все будет либо так, как хочет он, либо никак.

А теперь он спровоцировал настоящую катастрофу. Мама знала, что лишится всего, если я не женюсь на Лу, а она уже и так испытывала финансовые трудности. Вот почему она сегодня такая взволнованная и замкнутая. Вот почему новость о беременности Эммабелль едва ее не сокрушила.

– Возмутительно, – предельно мягко прокомментировал я, сделав глоток кофе.

– Весьма, – заныл Дрю. – Нам с моей дорогой Сеси не досталось в наследство даже клятой туалетной бумаги! – Он раздавил в кулаке печенье.

– Ох, да замолчи! – нетерпеливо рявкнула мама. Я впервые видел, чтобы она обращалась к зятю лично, и, сказать по правде, к военным преступникам она относилась с большей нежностью, чем к последнему члену семейства. – О Сесилии позаботятся. Я никогда не оставлю свою дочь в нужде.

– Сесилия? – взвыл Дрю, вскочив с места, но не набравшись мужества, чтобы выбежать из кабинета. – А как же я?

– Я не могу воспринимать это завещание всерьез. – Я взял яблоко с подноса с разнообразными угощениями и, развалившись на стуле и поглядывая на Тиндалла, вытер красный фрукт о свой костюм от Armani.

Адвокат ответил мне мерзкой улыбкой человека, который знал: я могу и даже должен это сделать.

– Мне жаль, Дэвон. Ты, как никто другой, должен знать, что закон и справедливость не имеют ничего общего. Завещание не подлежит отзыву, каким бы неразумным оно тебе ни казалось. Эдвин был в ясном уме и твердой памяти, когда составлял его. Три свидетеля могут это подтвердить.