Распутник

– Считай условия завещания невыполненными. Теперь ты бедна, мама. Хотя на самом деле ты всю жизнь была бедной. Деньги по большому счету ничего не значат, если тебе чужды моральные принципы. Избавь нас обоих от ненужного беспокойства и позора и больше не звони мне. Отныне я не отвечу.

Тридцать седьмая

Белль

Я чувствовала себя настоящей белой вороной, когда тащила за собой чемодан из искусственной крокодиловой кожи к загородному дому родителей. Взрыв цвета, высокие каблуки, эпатажные украшения. Чувствовала, как взгляды соседей обжигают мне затылок сквозь жалюзи и тонкие ставни.

Я не сомневалась, что в пригороде Бостона найдется предостаточно занятий для тридцатилетней бывшей тусовщицы.

К сожалению, я понятия не имела, в чем они заключались.

Впрочем, все это не важно. Вряд ли я смогла бы позабыть о своих печалях, вытанцовывая на вечеринке на крыше или напиваясь до потери сознания (какая же ты обломщица, Малышка Уайтхолл). Я не могла даже устроить себе поход по магазинам, который закончился бы так, как и должны заканчиваться все походы по магазинам: поеданием хот-дога с сыром из закусочной Wetzel’s Pretzels в попытке удержать при этом сто пятьдесят пакетов с покупками, ручки которых впиваются мне в предплечья.

Уэлсли не славился ни торговыми центрами, ни культурными достопримечательностями.

Да и, если честно, вообще ничем, кроме близкого расположения к Бостону.

Но больше всего меня угнетало то, что на самом деле я даже не хотела употреблять наркотики в общественных туалетах на пару с рок-звездами или петь Like a Virgin[31] в караоке-баре, пока мои друзья с упоением валились со смеху, потому что девственницей я уж точно не была. Я хотела предаваться банальным, странным занятиям. Например, уютно устроиться рядом с Дэвоном на его долбаном диване за восемь тысяч долларов (конечно, я пробила его стоимость в интернете. Я что, дилетант?).

Я хотела смотреть скучные четырехчасовые документалки об экологически безопасных пластиковых пакетах и слизняках-убийцах.

Я лежала, свернувшись калачиком на кровати в гостевой спальне, когда отец постучал в дверь. Мамы дома не было – она стала членом комитета «Обедающих дам». Ирония, разумеется, заключалась в том, что эти дамы вовсе не обедали. Они жевали салаты без заправки и обсуждали такие серьезные темы, как диета Дюкана и зональная диета.

Видимо, отец хотел проверить, продолжаем ли мы с ним общаться.

А мы продолжаем?

– Белли-Белль, – пропел он. – Я еду на рыбалку. Может, присоединишься к своему старику? Свежий воздух и сладкий чай со льдом никогда не помешают.

– Откажусь, – пробормотала я, уткнувшись в подушку.

– Да брось, детка.

Меня восхищала его способность делать вид, будто вчерашнего дня не было вовсе, и вместе с тем подлизываться ко мне как раз из-за событий вчерашнего дня.

– Я сегодня занята.

– А мне так не кажется.

– Ты ничего не знаешь о моей жизни, папа.

– Я знаю все о твоей жизни, Белли-Белль. Знаю о твоем клубе, о твоих свиданках, о твоих друзьях и страхах. Я, например, знаю, что сейчас ты несчастна, но явно не только из-за меня. Ты всю жизнь притворялась, будто ничего не было. Тебя что-то гложет. Позволь мне помочь.

Суть в том, что он ничем не мог помочь.

Никто не мог помочь пропащей Эммабелль Пенроуз.

Стерве, которую на самом деле заботил не столько секс, сколько близость. Я хотела узнать, каково быть с кем-то. И не просто с кем-то. А с отъявленным голубоглазым распутником.

– Тьфу, ну почему ты так мной одержим, – простонала я, заставляя себя встать с кровати и поплестись по комнате.

Я влезла в пару особенно коротких шорт, оставив их не застегнутыми из-за Малышки Уайтхолл, и накинула свободный белый топ с оборками. С виду я была совсем не готова выудить что-то, кроме комплиментов моим отпадным ногам, но ладно, погнали.

Путь к озеру Вабан проходил в молчании, которое папа время от времени прерывал вопросами о Дэвоне, работе и Перси. Я отвечала с энтузиазмом женщины, ожидающей смертной казни, и примерно с такой же веселостью. Как только мы приехали, папа арендовал лодку, сложил в нее все свое рыболовное снаряжение и поплыл на середину озера.

Устроившись в лодке, я пожаловалась отцу, что пришлось рано уйти из «Мадам Хаос» в декретный отпуск. Папа ответил, что работа отвлекает от жизни, а не наоборот, и что у меня неверно расставлены приоритеты. Прозвучало как неудачная вдохновляющая цитата Джона Леннона, но он так старался, что я не стала его за это ругать.

– А еще нам нужно познакомиться с этим парнем, Дэвоном. – Папа перевернул бейсболку козырьком назад, безуспешно пытаясь меня рассмешить.

– Зачем? – Я наморщила нос. – Мы с ним не вместе.

– Будете. – Папа стал крутить катушку спиннинга, пока в воде что-то барахталось, пытаясь освободиться.

Я фыркнула, наблюдая, как он вытаскивает беспомощное на вид существо с серебристой чешуей. Папа взял разделочный нож, вспорол рыбе брюхо и спустил ее кровь в воду. Рыба перестала трепыхаться, сдавшись своей судьбе. Он завернул ее в полиэтиленовую пленку и бросил в наполненный льдом контейнер.