Распутье

Но я не успела – они уже разошлись. Потому прошла к комнате Коши и толкнула без стука.

– Привет! – окликнула, поскольку он стягивал футболку, стоя спиной, меня даже не заметил. – Кош, мне на занятиях в напарники пацана какого-то поставили, и я его сегодня уложила. Тренер меня похвалил! Ты вообще слышал, чтобы он кого-нибудь хвалил? В тир с Пижоном заезжать не стали.

Он повернулся, чуть покачнувшись. Ничего себе… Как я хотела видеть выпившего Славку не идет ни в какое сравнение с тем, как я хотела увидеть выпившего Кошу. Прищурилась. Но сильных отличий и не нашла: разве что глаза немного блестят и скулы будто расслаблены. Он не дернулся за футболкой, как в прошлый раз, или вообще о ней не вспомнил. У него над сердцем тонкая светлая полоска – наверняка последствие ножевого. Но сделала я шаг вперед, чтобы разглядеть другое: какую отметину тогда оставил на его плече выстрел Саши.

– Елизавета Андреевна, давайте завтра поговорим. Меня вырубает, – произнес отчетливо, но немного медленно и с едва уловимым напряжением. Так подростки выговаривают фразы перед родителями, чтобы их не заподозрили в опьянении.

Он почти не отличался от себя трезвого, но был интересен даже микроскопическими изменениями. Я все-таки поймала взглядом отметину выше локтя – шрам остался, но небольшой. Саша ранил его с ювелирной точностью.

– Давай покажу, чему научилась! – я сделала вид, что не уловила его просьбу. – Ты такого точно не умеешь. Вот и не пропускай больше тренировки.

– Елизавета Андреевна, я серьезно. Завтра приходите и избивайте меня, пока не устанете. А сейчас я бы поспал.

У него кадык очень выпирает – я это и раньше замечала. А отметин на коже много – больше, чем кажется вначале. И неизвестно, какие оставлены оружием, а какие – женской страстью. Над ключицей тонкая розовая полоска эту мысль навевает. Конечно, он не позволит прикоснуться – тем более к шраму, оставленному Сашей. Он вообще никогда не поощряет меня в этой теме.

– Протяни руку, я тебе покажу захват, – зачем-то продолжала я.

Не дождалась, сама шагнула и схватила за локоть. Признаться честно, мне хотелось услышать и его похвалу – подтверждение, что тренер не преувеличил. И у меня получилось очень изящно – быстро и одновременно плавно я смогла развернуться и вывернуть его кисть, а удар прошел идеально. Но Коша неожиданно присел, несмотря на явно болезненный залом, подсек меня ногой и завершил маневр толчком. Я полетела назад, группируясь, – падать тоже надо уметь. Но у Коши то ли реакции были притуплены, то ли просто не сообразил – он попытался перехватить, чтобы я с размаха не шмякнулась, чем сделал только больнее. Но не отпустил сразу, а неудобно навалился. Перехватил мою руку и с силой прижал над головой, словно страховался от очередного удара. Пахло от него ужасно – канистру, видимо, не только в Славку влили.

И вдруг впечатался губами мне в шею, задышал судорожно, сжал пальцы на моем запястье еще сильнее. Меня всю выгнуло от неожиданности, вытянуло вдоль и вдавило в пол чужим телом. Коша, кажется, вообще себя не контролировал – и эти прикосновения к шее все сильнее отдавали страстью, а не попыткой меня утихомирить. Меня и не надо было успокаивать – стоило бы успокоить его. Свободная его рука с нажимом пошла по бедру, словно в поисках хоть миллиметра обнаженной кожи. И его шепот вытягивал мне нервы до звона:

– Тихо, тихо… как же ты всегда пахнешь… Я не спешу, т-щ…

Он почти ничего и не делал, просто держал и странно дышал, не целовал, а прикусывал кожу и будто бы подминал меня под себя. Застонал коротко, коснувшись языком подбородка. Дергано, непривычно для себя напряженно, чуть приподнялся и остановился мутным взглядом на губах, замер. Коша обманывал, когда пытался убедить, что у него нет сердца. Оно есть – я всем телом чувствовала рваную пульсацию в его груди. Мое же сердце вовсе остановилось. Я разомкнула губы, выдохнув. Но Коша глянул в глаза и отшатнулся, вмиг отпуская и отлетая от меня.

– Упс. Елизавета Андреевна, простите, не признал.

Я вмиг села, обескураженно глядя на него. Сердце, запускайся! Или надо его запустить, начав дышать?

– Это ты меня извини… – залепетала почти нечленораздельно. Выдавила смешок. – Полезла к тебе, недооценила рефлексы.

По-моему, прозвучало исчерпывающе и почти смешно. Но мы почему-то не смогли рассмеяться. Я вставала, будто сама была пьяной, ноги подводили. Уйду быстро и сделаю вид, что ничего такого не произошло. Коша и сам скорее всего не вспомнит – у него вон вообще сознание отключено. Однако всплеска злости я не ожидала, потому и замерла от его крика:

– Елизавета Андреевна, какого черта? Вас уже третий человек учит защищаться! И где результат? Вы ведь даже не попытались!

– А-а, так это ты меня так проверял? – ну вот, теперь шутка получилась еще смешнее. И снова ни один из нас не засмеялся.