Расправа в замке Бельфорсбрук

— Как врач я убеждён, что сейчас вы совершенно здоровы и можете позволить себе всё, что найдёте нужным. Больше в услугах врача вы не нуждаетесь, заверяю вас, — Эдгар нервничал. — Вы не ответили мне. Я просил вашей руки у барона Эванса, он дал согласие. Что скажете вы? Моя судьба в ваших руках.

Мейсон понял: «Когда на таком высоком градусе наступает решающий момент, финал предсказать невозможно». Уильям переживал за друга.

Но в этот момент Эмили одним штрихом сняла напряжение у всех.

Она повернулась в сторону стола. А там барон хлопотал и давал последние распоряжения служанке.

— Если мой дорогой отец доверяет вам свою единственную дочь, стало быть, так тому и быть, — она до последней минуты интриговала всех. Подошёл барон.

— Эмили, ты утомила наших гостей. Баловница моя, позволила себе пошутить, пошалить и ладно. Дело серьёзное.

— Эмили, я жду, вы не ответили мне, — терял терпение Эдгар. — В последний раз прошу вас, будьте моей женой. Вы согласны? — повторил он.

Девушка подошла к нему совсем близко и спросила:

— Эдгар, неужели вы так близоруки, что до сих пор не поняли, как я отношусь к вам? Не хочу вас больше мучить. Я даю вам согласие. Буду вашей половиной, сколько мне предначертано свыше.

— О Господи, наконец, ты услышал меня, — в порыве чувств юноша подхватил девушку на руки и громко воскликнул:

— Ура, теперь я самый счастливый человек на свете.

Мейсон смотрел на эту сцену и думал: «Ну вот, Эдгар, и твоё время пришло».

Барон прослезился, не мог говорить. Немного переведя дыхание, он пригласил:

— Господа, прошу всех к столу, — произнёс барон, промокая платком глаза.

За столом Эдгар отважился обратиться к барону:

— Мистер Эванс, хотел бы поделиться с вами.

— А со мной?

— И с вами, дорогая Эмили.

— Да, пожалуйста, Эдгар. Я могу вас так называть?

— Конечно, сэр. Вы всё можете. Так вот. Не далее как в этом месяце состоится венчание Уильяма с его избранницей. Вы знаете, как он мне дорог. В связи с этим возник вопрос. Вы не будете возражать, если мы с Эмили обвенчаемся вместе с ними в один день, час и в том же храме?

— Скажите, пожалуйста, почему я должен возражать? На мой взгляд, прекрасная идея.

— С этого дня и так каждый год мы все вместе будем праздновать наш день, — радовался Эдгар.

— Чудесно придумано. Полностью поддерживаю и одобряю, — согласился барон.

— По этому поводу я сочинил стихотворные строки. Это посвящается вам, моя любимая. Эдгар повернулся к Эмили и зачитал:

«Церковный звон колоколов

В честь нашего венчания,

Хрустальный звон — бокал Шампанья

И мы навек с тобой вдвоём.

Я буду помнить этот день, как лучший праздник наш.

И нет милей, и нет родней тебя, любимая моя».

Визит к лорду

Мейсон вышел из экипажа и замер. Перед его глазами предстала удивительная, сказочная, красивейшая картина. Небосклон зрительно разделился на две половины. В одной — мрачные, местами серые и чёрные мазки заполонили пространство, беспросветным и безнадёжным казалось всё вокруг. В другой части — огромная птица с великолепным пушистым опереньем радостно голосила на весь мир и медленно спускалась к земле, даруя надежду. Её пёрышки-пушинки мелкими вкраплениями распределились на лазурно-голубых небесах, нежились и подпрыгивали на проплывающих мимо лёгких белоснежных ажурных облаках, создавая столько света и волшебного сияния, что Мейсон не выдержал и воскликнул:

— Что это? Никак чудеса! Всевышний творит, расписывая небеса богатейшими по красоте картинами. Я счастлив. Жизнь прекрасна! В таком состоянии души я смело могу идти к своей любимой.

Дженнифер готовилась к визиту, предстояла встреча с лордом Мейсоном и его супругой — леди Мейсон. Уильям договорился с родителями и с минуты на минуту должен был заехать за ней. Девушка очень волновалась. Аристократка до мозга костей тщательно и без спешки подбирала туалет и украшения. Дженнифер часто выезжала на балы и пышные приёмы в сопровождении родителей, как обязывает этикет. Ей не привыкать было к высшему свету. Она была прекрасно воспитана, образована и c детства вращалась в кругу знати. Нельзя забывать, что посплетничать любили все, особенно те, кто изнывал от безделья. Поэтому между собой с самого детства Дженнифер называли ребёнком-вундеркиндом, её личности уделяли немало внимания. Какие только не строили предположения, предсказывая её будущее.

К моменту встречи с Мейсоном её имя гремело, оно не сходило с афиш и со страниц самых дорогих изданий. Девушку считали выдающейся пианисткой. И несмотря на это перед визитом какое-то непонятное волнение овладело ею. Это состояние не было свойственно её натуре, она искала объяснение и не находила его.

Вошла служанка.

— Сударыня, мистер Мейсон приехал.

— Проси.

Через несколько минут постучались в дверь.

— Уильям, входите, не заперто.

— Вы готовы, дорогая…