Расплата

Никс сдвинул шляпу на затылок и потер щеки. Опустил голову и заметил, что на полу рядом с трупом расползается лужица крови, увидел закрытые веки Декстера и в первый, но отнюдь не в последний раз задал себе вопрос: что могло стать причиной этой трагедии?

— Полагаю, преступление раскрыто, — заметил Ред.

— Похоже на то, — ответил Никс. — Только нужно сделать несколько снимков и поискать пули.

— Как быть с его родными? — спросил Ред.

— Я тоже об этом думаю. Надо вернуть миссис Белл в дом и найти женщин, чтобы побыли с ней. Схожу в школу, поговорю с директором. У Белов трое детей. Так?

— Вроде бы.

— Верно, — кивнул Хоуп. — Две дочери и сын.

Никс повернулся к чернокожему:

— Держи язык за зубами, Хоуп. Обмолвишься хоть словом о том, что тут случилось, клянусь, закрою тебя в тюрьму.

— Буду нем, как рыба, мистер шериф.

Они покинули кабинет, затворив за собой дверь, и вышли на улицу. У веранды Ванландингэмов прибавилось соседей, в основном домохозяек. Они стояли на газоне с круглыми от изумления глазами и, не веря тому, что произошло, зажимали ладонями рты.

В округе Форд белых не убивали более десяти лет. В 1936 году из-за клочка никчемной земли схватились друг с другом два владельца. Тот, кто взял верх, заявил в суде, что действовал в порядке самозащиты, и был отпущен на свободу. Двумя годами позднее у поселка Бокс-Хилл линчевали черного парня, надерзившего белой женщине. Хотя на Юге, особенно в пойме Миссисипи, линчевание не считалось ни убийством, ни преступлением. За неправильное слово белой женщине могли покарать смертью.

На тот момент ни Никс Гридли, ни Рэд Арнет, ни Рой Лестер и никто другой в Клэнтоне моложе семидесяти лет не могли припомнить, чтобы убили такого важного горожанина. И тот факт, что главный подозреваемый был еще более важным человеком, поверг город буквально в ступор. Судьи, адвокаты и секретари забросили дела в суде и, повторяя услышанное, качали головами. Хозяева магазинов на площади, продавцы и покупатели переглядывались, не в силах поверить в случившееся. Учителя в школе прерывали уроки и собирались в коридорах. На тенистых улицах вокруг площади жители стояли около своих почтовых ящиков и размышляли, как по-другому сказать: «Этого не может быть!»

Но это случилось. Толпа заполнила двор Ванландингэмов и смотрела через дорогу на гравиевую парковку, где находились три патрульные машины — весь полицейский парк округа — и фургон похоронного бюро. Джеки Белл препроводили в пристройку, где она осталась со знакомым врачом и несколькими прихожанками. Вскоре на улице появились легковушки и грузовики с любопытными. Автомобили жались друг к другу, водители старались все получше рассмотреть, подъехать как можно ближе к церкви.

Присутствие похоронного фургона завораживало. Люди напирали, и Рой Лестер требовал осадить назад. Задняя дверь дома была приоткрыта, что означало: вскоре труп будут выносить и грузить в катафалк для отправки в похоронное бюро. Как после любой трагедии — убийства или несчастного случая, — любопытным не терпелось взглянуть на тело. Потрясенные, испуганные люди в гробовом молчании подались вперед, сознавая, как им повезло — они присутствуют при выносе трупа убитого преподобного Белла и до конца жизни смогут рассказывать, как его грузили в катафалк.

Шериф Гридли вышел из двери пристройки, взглянул на толпу и снял шляпу. За ним появились носилки, их несли старик Магарджел с сыном. Труп был накрыт черной тканью, из-под нее выделялись черные ботинки Белла. Все машинально сняли шляпы и кепки, женщины склонили головы, но никто не зажмурился. Некоторые тихо всхлипывали. Когда тело погрузили, задняя дверца закрылась, старик Магарджел сел за руль, и автомобиль уехал. Он никогда не мог обойтись без лишнего драматизма, вот и теперь, возникнув из боковой улочки на площади, дважды объехал здание суда, чтобы все полюбовались происходящим.

Через час позвонил шериф Гридли и распорядился отвезти труп к Джексону на вскрытие.

Нинева не могла припомнить, когда в последний раз мистер Пит просил ее посидеть с ним на передней веранде. У нее были более важные занятия. Эймос взбивал в амбаре масло и велел помочь. Потом предстояло заняться консервированием гороха и бобов и кое-что постирать. Но если хозяин просит сесть в кресло-качалку, а все дела отложить, она не может ослушаться. Нинева пила холодный чай, а мистер Пит курил, причем больше обычного. Надо не забыть упомянуть об этом Эймосу, когда будет рассказывать. Хозяин следил за движением на шоссе в четверти мили по дороге к их дому. Там тащились несколько легковушек, грузовики и трейлеры с хлопком на переработку в городе.

Когда машина шерифа повернула к их дому, Пит сказал:

— Вот и он.

— Кто? — удивилась Нинева.

— Шериф Гридли.

— Что ему нужно?

— Едет меня арестовывать, Нинева. За убийство. Я только что застрелил методистского священника Декстера Белла.

— Перестаньте! Что такое вы говорите?

— Ты слышала. — Пит шагнул к ней, наклонился и ткнул в лицо пальцем. — Ты никогда никому не скажешь ни слова, Нинева. Поняла?