Расплата

Наверное, Николос настоял, чтобы Алёшку привели сразу, и это оказалось плохой идеей. До конца тихого часа оставалось ещё довольно много времени, а значит, недавно заснувшего ребёнка просто разбудили. Да ещё и сходу стали одевать во все эти гамаши, шапки-шубы, чего он и в обычное-то время жутко не любил... Короче, когда его привели, он орал. Психовал. Махал руками на меня и на Николоса, топотил ногами и добрых полчаса настырно сидел в углу возле двери – так и не позволив себя раздеть.

Мне было неловко. Сердце болело и за Алёшку, и за впечатление, которое он производил на Трайбера. Меня не покидало мерзкое стыдливое чувство вины - словно я привела сына на торг, где он непременно должен понравиться покупателю. А вот Николос был невозмутим. И пока Алёшка показывал свой непростой характер, расспрашивал меня о нём – о привычках, любимой еде, мультфильмах и наклонностях, и записывал это в блокнот. Всё очень чётко, выдержанно, практично. Деловой подход. И хотя я и не подавала виду – меня это слегка коробило. Мне не хотелось бы, чтобы мой ребёнок рос на основании информации из записной книжки, а всё выглядело так, словно именно это его и ждёт - Николос был сама официальность. Правда после того, как «анкета» была заполнена, он вдруг залез в вещевой шкаф, вынул оттуда довольно большую яркую коробку и, не привлекая к работе и словно даже не обращая внимания на Алёшку, начал собирать железную дорогу! Лёшка тут же перестал бзыковать. Затих, заинтересованно поглядывая из-за перетянутого шарфом поднятого воротника древней цигейковой шубки.

- Алёш, сыночек, сними шапочку... – не выдержала я, глядя, как по его раскрасневшемуся лицу ползут капли пота.

- Psst! – тут же шикнул на меня Николос, и повернулся к Лёшке: - Alex, hilfst du mir?*

- Да он не пони... – начала было я, и тут же замолчала.

Лёшка, не прося повторного приглашения, пошёл.

- Nein! – требовательным жестом тут же остановил его Ник. - Nehmen sie zuerst Ihren mütze ab.** – и похлопав себя по голове, повторил: - Mütze! Nimm!***

И Алёшка послушно снял шапку! Тут же подскочила я и суетливо помогла ему раздеться – сапожки, шарф, шубка... И, кажется, Николос остался недоволен моим вмешательством, но промолчал.

Потом они долго возились с рельсами. Алёшка бубнил что-то себе под нос, иногда спрашивал что-то у Ника, и Ник отвечал ему... по-немецки. По-немецки же что-то спрашивал, а Лёшка с умным видом кивал и даже отвечал. По-русски, конечно. Дорогу собрали, паровоз запустили. Восторгу Алёшки не было предела. А я бы так и сидела, так и смотрела на его счастье... если бы Николос не отправил меня готовить. Вот просто указал на сумку возле двери и напомнил, что скоро ужин.

В сумке оказались продукты, причём, довольно толковый набор. Посуда была на кухне. А я так давно не готовила, да к тому же ощущала такой груз ответственности перед Ником, что пока тушила капусту и отваривала сосиски – извелась. А вдруг ему не понравится? А вдруг он это не ест?.. Но ужин прошёл спокойно, почти семейно. Если не считать того, что Лёшка моей капустой плевался, и налегал исключительно на сосиски.

Перед сном в номере стало холодно, пришлось включить обогреватель. У Алёшки, стоило ему только лечь, сразу же появился надсадный кашель – как обычно. Я прилегла с ним рядом – не раздеваясь, прямо поверх одеяла. Гладила его спинку, поправляла за ухо волосы, держала за ручку.

- Он болеет? – спросил Ник.

Мне снова стало неловко.

- Нет, это последствие пневмонии. А может, астма начинается... Я не знаю. Мне каждый раз разное говорят.

Ник ничего не ответил, просто вышел из комнаты.

********

*Alex, hilfst du mir? -- Алекс, поможешь мне? (нем)

**Nein! ... Nehmen sie zuerst Ihren mütze ab. -- Нет! ... Сначала сними шапку. (нем)

***Mütze! ... Nimm! -- Шапка! ... Сними! (нем)

*********

Я нашла его на общей кухне, он что-то сосредоточенно писал в своём блокноте. Я села рядом. Боялась нарушать его серьёзный настрой, но он сам поднял голову:

- Спит? Он всегда засыпает, только когда рядом кто-то есть или сам тоже может?

- Конечно, может! Думаешь, их тут балуют? Было бы кому! Местные дети вообще неприхотливые, они только при мамках себя так ведут... – Помолчала. – Как он тебе, Николос?

Он слегка дёрнул плечом:

- Обычный ребёнок. Немного капризный, но податливый. Например, мой племянник, которому сейчас уже семь лет, прекращает истерики только тогда, когда у его матери не остаётся сил, и она просто даёт ему то, чего он требует. В этом смысле Алекс гораздо приятнее, с ним можно найти общий язык, и это очень важно. Он похож на отца, да?

Скорее утверждал, чем спрашивал.

- Что, от меня совсем ничего нету? – улыбнулась я.

Николос окинул меня внимательным взглядом, от которого мне стало слегка не по себе.

- Практически ничего. Например, глаза - точно от отца. И что-то вот здесь, - одним общим движением указал на свой подбородок. – Даже удивительно, насколько сильное сходство.

Улыбка медленно сползла с моего лица.

- Откуда ты знаешь, какие глаза у его отца?