Расколотый меч

— Погоди, я что-то не понимаю. Тилкида?..

— В порядке, куда ж ей деться. Ненавидит бывшего любимого и носится по всему дворцу с какой-то первой попавшейся под руку саблей. Жаждет доказать ему, что именно он загубил ее молодость…

— А Стэхар?

Алхимик пожал плечами и махнул рукой в том направлении, в котором унесся медведь — я с трудом успела увидеть жест.

— С ревом носится по лесу на четвереньках, чемпион по бегу по-пластунски… Что ты смотришь? Шею вывихнешь! Когда сработал мой «Антиамур», а Даллара начала вопить, как она ненавидит домиция, этот болван сдуру пополз туда — сам не знаю куда, и его, конечно, занесло в комнату, где я развернул походную лабораторию. Спросить бы еще, как этот домиций мои блокировки обошел… Ну, а в лаборатории он, понятное дело, стукнулся башкой о столешницу так, что на него вывернулась половина эликсиров со стола, то есть не на него, а на шкуру, которую он так с себя и не снял. Имеем то, что имеем: гибрид домиция и медведя, сдошего непонятно когда.

Он встал, озадаченно почесал бровь и развернул плечи так, будто собирался выдать что-то с претензией на историчность, но сказал только:

— И я ж был уверен, что не ставил туда «Бестиавенун»!

Ксахар слегка высунулся из кустов — оказывается, он покинул нас не до конца — и довольно вежливо поинтересовался, можно ли поговорить с алхимиком по-мужски. Веслав и я (хотя я-то при чем?) отмахнулись от него нетерпеливо.

С нас уже хватило сегодня разговора с одним местным мачо.

Пора было в очередной раз спасать то ли мир, то ли нас, то ли самого мачо, которому ничего хорошего не могло принести пребывание в медвежьем облике посреди охоты. Особенно если Йехар все же решит постоять за свою возлюбленную — интересно, а рыцарь хоть расстроится, когда обнаружится личность «медведя»?

А если вдруг егеря спустят собак…

— Я могу и тебя тоже вызвать на турнир! — запетушился нам вслед Ксахар, но на него никто не обратил внимания. Мы шли по следам, точнее, по следу: по разнесенному в щепки кустарнику и по лошадиным следам одновременно. Веслава больше интересовал кустарник, меня — следы копыт, потому что я догадалась, что преследовать скачущего на четвереньках домиция нам на своих двоих вряд ли улыбается.

Попутно я успела выяснить, что Веслав понятия не имеет, что делать с домицием, в том случае, если мы его найдем.

— Вех же его знает, что там на него вылилось! Главное, башкой в лабораторный стол… есть снотворное, а есть яд — это если не будет других способов…

— Способов?! Он хотя бы в сознании или…

— Да понятия не имею. Бегает так, будто нет, хотя…

Я остановилась, сообразив, что все равно догнать зверя будет трудненько, потом поразилась собственной недогадливости, плюнула и коротко-призывно рявкнула в небеса:

— Эдмус!

Небеса отозвались легким птичьим щебетом. Алхимик оценил идею и подключился:

— Эдму-ус!

Хотя что это мы. Разве на него такое когда-нибудь действовало?

— Убью, зараза!!! — мы выдали это в два голоса и от души, и спирит предстал перед нами как по щучьему велению, хотя и немного не так понял наши намерения, потому что с налету сгреб меня в охапку и попытался героически заслонить собой, частя на ходу:

— Это вот не надо, совсем не надо, вы у нас вдвоем не сахар, но вот убивать вам друг друга рано, потому как поводов нет, потому как вот двадцать лет в браке — это повод, а вы еще молоды и невинны, и…

— Заканчивай дурить, Эдмус! — я все еще пугала себя собственной манерой говорить. Уж слишком она была похожа на Веслава. — Нужно срочно найти…

— Крики вот там, — тут же покладисто показал направление спирит. — Только что услышал, хотел посмотреть, а потом подумал, что вас спасать важнее.

Разумеется, не успел он опустить руку, как крики донеслись совсем с другой стороны. И не только крики — еще и какой-то рев. Или не какой-то, а тот самый. Медвежий рев, который издавала человеческая глотка.

В общем, алхимик мигом сунул спириту пузырек со словами:

— Это на медведя, пулей туда! — и Эдмус унесся в небеса. Я же тем временем успела рассмотреть кое-что обнадеживающее: из-за ближайших деревьев, понуро кивая головой и вздрагивая, ко мне направлялась совершенно свободная лошадь. Грех было не продолжить прогулку.

Редкий момент, когда двое из Дружины, тем более я и алхимик, мыслят синхронно. Веслав перехватил лошадь под уздцы и вскочил в седло, как бывалый кавалерист, потом помог влезть мне. Надо будет поинтересоваться: а есть ли в Кодексе список того, чему алхимиков не учат?

Оказывается, их не учат выбирать легких путей!

Оставалось только диву даваться покорности лошади, которая радостно ломилась через пожелтевшие кусты и лавировала между деревьями — и отнюдь не спокойной рысцой, на которую я успела в самом начале смутно понадеяться. Мы даже проскакали с полсотни метров по мелкому дну ручья, разбрызгивая воду — по принципу «танки грязи не боятся». Я ритмично подскакивала на лошадином крупе позади алхимика, не забывая в чисто женском ключе время от времени влезать с советами вроде «сейчас направо» или «не задави ёжика, он не виноват» — которых, понятно, никто не слушал.