Раса

— Быстрее, рабы, приводим себя в порядок, и строиться в загоне, — знакомый мужик, со шрамом от уха до шеи, возвышается в проёме, добродушно посмеивается. — Жрать, не советую, если распорите живот, пищей залепите кишки. А это — инфекция.

— Во, гад, беспокоится, — обозлился Семён.

— Гнида, — соглашаюсь я.

Толпясь, выходим из барака, щуримся от яркого света. Полным ходом идут приготовления. Вдоль Полосы препятствия, устанавливают длинные скамейки, на шестах развешивают разноцветные ленточки, доносится запах жареного кабанчика.

Настроение у жителей приподнятое, праздничное. Бабы нажарили семечки, малышня бегает с леденцами на палочках. Много воинов. Все в доспехах, держат мечи и тяжёлые копья. Стоят шеренгами вдоль «аттракциона».

Привлекает внимание один человек, он отличается от всех большим горбом на спине и застывшим лицом, словно маска одета на изуродованное лицо. Его побаиваются, но не трогают. Он долго смотрит на нас, от его взгляда, мороз проходит по коже. Словно и не человек он вовсе. Наконец он уходит, смешивается с толпой, но, его взгляд, всё равно ощущаю, изучающий, холодный.

Прибывают первые гости, публика разнообразная. Кто пешком, кто верхом на прирученных лошадях, кто на повозках.

Хмурюсь, наблюдая за прибывающими людьми, для них, это, праздник, развлечение. Радуются как дети. Невероятно как быстро растеряли сострадание, доброту. Разбухла в душах гниль. Так, потихоньку, скатятся до уровня людоедов.

Внезапно слышится барабанный бой, голосят дудки. Народ срывается с места, бежит встречать неких высоких гостей.

— Строиться в загоне, — ревут надсмотрщики. Свистят плети, нам приходиться поспешно становиться в одну шеренгу.

Стучат копыта, во двор врываются всадники. Слуги принимают поводья, помогают спешиться знатным особам. Стёпка, суетится, заламывает шапку, улыбается во весь рот, жестикулирует, как есть — Петрушка.

Его, узнаю сразу. Он отличается других всадников. Одет неприлично просто. Видавшая виды, изрядно потёртая кожаная куртка, небрежно накинута на плечи, выцветшие штаны, из грубой ткани. Но, широкий пояс, сверкает золотом, и подвешен к нему грозный меч, с блистающими каменьями на рукоятке.

К нам прибыл Росомаха, генерал службы безопасности императора Вилен Ждановича, собственной персоной.

Глава 38

Он уверено заходит в загон, и, моментально узнаёт меня. Но, ничего, не меняется в его лице, лишь, расширяются зрачки.

— Хороших мужчин подобрали, — хвалит он. Стёпка сияет лицом, шапку измял так, что она похожа на коровье вымя.

— До обеда проведёте первую часть соревнований. Напоследок, — не глядя, тычет в нашу сторону, — они пойдут. И, вот этот, — указывает он на Дмитрия.

— Конечно, десерт подают в конце. Хороший выбор, бойцы, что надо! — нахваливает нас Стёпка. Гадёныш, буквально приплясывает от усердия.

— Вот и посмотрим, — ухмыляется Росомаха.

Отбирают первую партию, выводят из загона. Люди знают, идут на смерть, упираются, но их колют копьями, и они бегут.

Провожаю взглядом, на душе горько и пакостно, но не могу им помочь.

Надеюсь, придёт время, воздастся мучителям по заслугам. В порошок сотру! Дерьмо есть заставлю! Огнём сожгу!

Семён темнеет лицом, я вскользь касаюсь его мыслей, в них бушует ураган. Семён, вообще, относится гипертрофированно ко всякой несправедливости. А здесь, полный беспредел. Явное вырождение человеческих душ!

Идёт время. Волнами прокатывается восторженный рёв толпы, в нём глохнут крики, погибающих на ужасном маршруте людей.

— Пока, ни один не дошёл, — Дмитрий словно окаменел, нездоровый пот покрывает лицо.

Проходят несколько часов, постепенно, рёв толпы затихает. Доносятся отдельные выкрики, публика делится впечатлениями. Звучит балалайка, бабы, весело и задорно исполняют частушки. В воздух взлетают множество воздушных змеев, украшенных цветными лентами. Пахнет шашлыком, брагой, квашеной капустой. Праздник в разгаре.

— Скоро и мы будем веселить публику, — зло щёлкает зубами Дмитрий. Он прячет на груди остро отструганный кусок доски.

— Мешать будет, когда Полосу препятствия будешь проходить, — замечает Семён.

— Это от медведя.

— Не поможет.

— Если удачно ткнуть в глаз, есть шанс проскочить данный этап. Вам бы, тоже обзавестись такими же кольями, — теперь и нам советует он.

— Обойдёмся, — отмахивается Семён. Я друга понимаю, преодолевать все мостки, перекладины, карабкаться по стенам, нырять в воду — доска будет сильно мешать. Я вообще, предлагаю, выйти без рубашек, чтоб не дай бог, за, что ни будь не зацепиться.

Томительно тянется время, о нас, вроде забыли. Нет, публика, просто гуляет, перекусывает, заключают новые ставки.

Знакомый скрип двери. На пороге ухмыляется бывший, раб. Впрочем, почему бывший, раз душа рабская, значит, рабом он и остался.

Мужик, поглаживает безобразный шрам на лице, в глазах радость.

— Один, почти прошёл. Вот, молодец! Такой накал страстей! Вы, уж, не подведите, сделайте людям приятное, сразу не издыхайте.

— Когда я стану свободным, — с угрозой говорит Дмитрий, — я тебе рот выверну наизнанку.