Раса

Двойник Семёна делает шаг, а сам, Семён бьёт мужика со шрамом на лице, сильно, чуть ниже спины. Тот планирует над землёй, падает в пыль, не поймёт, в чём дело. Мы стоим неподвижно, не сходим со своих мест. Улыбка сходит с обезображенного лица, смотрит затравленно, в глазах разливается ужас:

— Что это было? — он подозрительно косится на нас.

— Вроде, как ты споткнулся, — усмехаюсь я.

— Ладно, иди, голубчик, — говорит он Семёну, но близко к нему не подходит. Дверь с грохотом захлопывается, брякает навес на петли. Я остаюсь один, несколько успокоенный, но беспокойство конечно есть.

Толпа Семёна встречает громогласным рёвом. Затем шум стихает, догадываюсь, мой друг вышел на исходную позицию. Раздаётся смех, видно происходит нечто неординарное. Догадываюсь, первое препятствие Семён проходит. Затем, публика ревёт так, что вибрирует дверь. Спустя секунду, гул удивления прокатывается в толпе, затем аплодисменты и свист. Семён их удивляет. Интересно, на каком он этапе?

Рёв медведя угрожающий и страшный. Очевидно, выпустили зверя. Происходит нечто необъяснимое. Медведь яростно ревёт, но в ярости нечто обречённое. Затем, яростный рёв сменяют визгливые нотки, и … возникает тишина, даже слышу жужжание пчёлки. Словно лавина нарастает восторженный ропот и, … взрывается аплодисментами.

Наконец, долгожданный миг, на площадку башни выходит Семён. Он, как бог, мышцы, рельефно вздуты. Тело блестит от пота, улыбается, смотрит в мою сторону.

С полчаса меня не тревожат, словно забыли, но, вот, знакомо откидываются засовы, дверь настежь открывается, мой старый знакомый бледный, не улыбается, посматривает на меня с суеверным ужасом:

— Непонятки какие-то, твой приятель медведя разорвал голыми руками. Кто вы такие?

Презрительно улыбаюсь, нам уже задавали такой вопрос:

— Люди, — говорю я.

Мужик со шрамом, почтительно, жестом, приглашает выйти, ко мне подходить боится.

Вот и до меня дошла очередь. Подхожу к мостку, мужики с верёвками напрягаются. Делаю вид, вроде как не решается шагнуть, медлю, то подойду, то отступлю. С трибун слышатся смешки. Мужики с верёвками, так же посмеиваются. Сзади свистят копья, вонзаются совсем рядом, меня поторапливают.

Внезапно для всех, срываюсь с места, это становится такой неожиданностью для мужиков, что не успевают раскачать мостик. Под хохот на трибунах, я, словно пролетаю над трухлявыми перекладинам. Прохожу первый этап, самый простой, разминочный. Но дальше меня ждёт другое испытание. Крутящиеся шестерни, скользкие от крови. Они движутся в разных направлениях, работают как несколько мясорубок. Обойти их невозможно, единственный путь, прыгнуть на вращающиеся зубчатые колёса и, в момент сцепления с другой парой, перепрыгнуть на другое. И, так далее. Ошибёшься в выборе, и измельчат — как мясной фарш. Сосредотачиваюсь, прыгаю, цепляюсь за скользкие зубцы, моментально оказываюсь у точки сцепления с другой парой. Едва успеваю выдернуть пальцы, отлетаю на другую шестерёнки. Зубцы прихватывают кожу на плече, с разворота, ухожу выше, над головой хрустят мощные зубья, чудом выворачиваюсь.

Рёва толпы не слышу, сосредоточен, как никогда в жизни, летаю с одной пары на другую. Кое-где, на теле брызжет кровь, но боли не чувствую, в глазах крутятся страшные зубцы, их лязганье, оглушает.

Оказавшись в верхней точке, отталкиваюсь ногами, пролетаю над шестернями, внизу обрыв с кольями, сиротливо болтается верёвка, с узлом в конце. Изгибаюсь, успеваю её обхватить, ладони скользят, срываюсь, невероятным усилием цепляюсь за узел. Краем глаза, вижу, на верху, срабатывает блок, сейчас верёвка, вместе со мной, рухнет на остро заточенные колья. Создаю амплитуду тела, отпускаю руки, вовремя, перелетаю на очередной мосток, а верёвка падает вниз, путается в смертельном частоколе.

Но, перевести дух не успеваю, мостик приходит в движение, впереди вспыхивает завеса из огня. Несусь прямо в него. Времени на раздумье нет, выпрыгиваю. Падаю на земле, высота приличная, ноги точно сломаю, но, бог милует. Приземляюсь удачно, гашу падение резким кувырком. Встаю. Я цел! Оглядываюсь, впереди лабиринт. Сзади, с лязганьем, открывается клетка. Тяжёлое мурлыканье, переходит в раздражённый кашель. Матёрый смилодон разъярён до придела, в глазах жёлтый огонь. Мимолётом мелькает мысль, какой он великолепный.