Рана

Я не скрывала своего холодного отношения к матери. Но и жестокой я не была. Я делала все так, как должна была делать. Я обеспечила ей спокойное, безболезненное умирание. Я выполняла нашу с ней договоренность – везла ее домой, в нашу Сибирь, чтобы похоронить в земле, в которой лежат тела ее матери, бабки, сестры, друзей и всех других близких ей людей. Ж. обвиняла меня в том, что я хочу увезти мать подальше от любимого человека. Я и не скрывала того, что Волжский – страшный серый город, в котором мне не хотелось бы хоронить мать.

Мы долго спорили в личных сообщениях. Потом она замолчала. Наверное, очень сильно обиделась на меня и ужасно разочаровалась во мне, потому что, по ее мнению, я поступала бесчеловечно.

Но потом, в Иркутске, мы очень долго говорили ночью. Я пыталась объяснить ей свои резоны. Она долго осуждала меня за мои стихи и какую-то корявую, неудобную, тяжелую память. Я сумела объяснить Ж. то, как и зачем я работаю с текстом. Пожалуй, это ее понимание подарило мне самое большое облегчение в жизни.

Ж. была для меня значимой взрослой. Мать каждые каникулы отправляла меня в Иркутск, где у Ж. была своя небольшая парусная школа для детей. Она жила совсем скромно. Сначала снимала часть деревянного барака начала ХХ века в самом центре Иркутска, причем в другой половине жила семья дворника. Потом поселилась в комнатушке общежития коридорного типа, в котором в общих пространствах ничего нельзя было ронять на пол, оно мгновенно «сгорало» и летело в мусорное ведро. Там было настолько грязно и неблагополучно, что разуваться нужно было в коридоре, а на тумбочке лежала деревянная блок-флейта, которой Ж. стучала в стену, когда бушевали соседи. Ж. жила в этих маленьких пространствах со своей собакой Джойкой. Джойка была тигровая боксерша, добродушная сладкоежка и совсем не страшная. Джойка всю жизнь прожила среди детей и подростков, она была заласканная и нежная собака. Посторонние ее, конечно же, боялись. Это нас часто спасало. Думая о своем детстве в парусной школе, я изумляюсь щедрости и непосредственности Ж. Я приезжала в Иркутск, и она селила меня в своих маленьких квартирах и комнатах. Мы жили по три месяца вместе, она кормила меня и покупала одежду, иногда мне доставалось что-то с ее плеча или вещи ее подруг. У меня были очень крутые солнечные очки скалолаза, которые я не снимала даже в пасмурную погоду, и выгоревшая оранжевая толстовка, которую я носила до дыр, пока рукава не стали мне длиной в три четверти.

Мы жили совсем бедно, маме бесконечно задерживали зарплату на заводе, но она скапливала деньги мне на билеты в Иркутск и отправляла меня то на самолете, то на поезде, то на автобусе. С семи лет я путешествовала одна, а на вокзалах меня встречала Ж. С собой мама не давала мне денег; возможно, она что-то переводила Ж., но, полагаю, этих сумм было недостаточно, чтобы содержать растущего ребенка в течение нескольких месяцев. Заботы обо мне, о еде, гигиене и воспитании ложились на плечи Ж. Я часто была предоставлена сама себе и росла достаточно самостоятельной девочкой. Так, когда Ж. в аварии сломала позвоночник, я помогала ей восстанавливаться – по вечерам делала массаж, готовила еду, гуляла с Джойкой. Когда Ж. уезжала на взрослые регаты по Байкалу, я оставалась одна на хозяйстве. Когда дома ситуация стала экстремально ухудшаться, Ж. предложила забрать меня из Усть-Илимска в Иркутск, чтобы там я ходила в школу и поступила в университет. Мама не отпустила меня.

Ж. очень любила маму. Вместе они взрослели и ходили в походы. Они были той самой советской туристической молодежью, которая ходит в горы и поет песни у костра. Их дороги разошлись, когда мама развелась с отцом и в нашей жизни появился ее молодой любовник Ермолаев. Мама ушла в алкоголь и любовные интриги. Ж. к тому моменту уже несколько лет жила в Иркутске, и ей Ермолаев ужасно не нравился.

Я чувствую внутри себя очень много того, что в меня вложила Ж., для простоты в разговорах с посторонними я часто называю ее крестной. По-другому я и не знаю, как кратко обозначить статус, чтобы была при этом понятна степень нашего родства. Как мне назвать ее? Очень близкая мамина подруга, которая принимала большое участие в моем воспитании и взрослении? Звучит громоздко.