Ракеты. Жизнь. Судьба.

мне могла объявить только коллегия министерства, а за не понравившуюся

начальнику АХО территорию - фактически он сам, уменьшить размер

квартальной премии тоже он.

Это так, вспомнилась очередная нелепость, а сколько их было, - не перечислить.

Глушко достаточно долго провел времени, обсуждая со мной действительно

важные вопросы. Совершенно между прочим он спросил, сколько времени

нужно для реализации изменения, о котором я, к прискорбию, только от него и

услышал, так как оно вообще не затрагивало работы теоретиков, что само по

себе свидетельствовало, что оно весьма незначительно и непринципиально. Я

сказал, что изменение моей работы просто не затрагивает, а вообще, как я его

понял, речь идет о такой мелочи, что просто неудобно тратить его время. Он не

давал больше никаких пояснений, и мы начали осмотр стендов теоротделения,

включая корпус огромных нагрузочных стендов, о которых я уже писал.

87

Валентин Петрович был очень внимателен, и, с учетом своей специальности и

занимаемой должности, проявил себя наилучшим образом.

Наступил вечер, я проводил В.П. в кабинет Сергеева и хотел уйти, но он

попросил с согласия Сергеева меня задержаться и присутствовать при их

беседе.

Я твердо знаю, что, когда ругаются большие начальники (а куда уж здесь

больше), лучше всего держаться подальше, но выхода у меня не было.

Беседа началась с просьбы Глушко принять и реализовать это злосчастное

изменение в самые короткие сроки. В ответ Сергеев произнес очень длинную

речь с перечнем работ, которые должна сделать для этого наша организация.

Названия работ звучали весьма солидно, но, по сути, речь шла о совершенно

ерундовой работе, нужно все время помнить, что НПО «Электроприбор» (в то

время у нас было такое название) искало любые причины, чтобы убедить

начальство в Москве, что все дело в необходимости внести изменения в нашу

продукцию по причинам, зависящим от РКК «Энергия», причем длительность

их внесения определяется многими месяцами. Но никого обмануть было нельзя,

все прекрасно понимали, в чем дело. К сожалению, наш руководитель в этой

ситуации не разобрался и вел себя с Глушко абсолютно неправильно.

Он не учел, что речь шла о главной советской работе в РКТ и о В.П.Глушко, для

которого сделать ракету «Энергия» было самым главным делом в это время в

жизни. Сергеев почему-то решил (и в этом, безусловно, виноваты

многочисленные подхалимы в его окружении), что он ровня Глушко. Оба

дважды герои, оба руководители больших фирм, так что они одинаково

авторитетны в руководящих кругах СССР. Это было серьезнейшее

заблуждение. Глушко был в РКТ фигурой №1, который был вхож вплоть до

генерального секретаря ЦК КПСС, а Сергеев – один из достаточно

многочисленных руководителей фирм, пусть даже важных, и никакие награды

этого факта изменить не могли. О «вхожести» к генеральному секретарю ЦК и

даже к первому секретарю ЦК компартии Украины и речи быть не могло. Но

этого Сергеев так и не понял. А чтобы понять значимость Глушко, отмечу, что с

ним советовались, кого назначить нашим министром после ухода Афанасьева.

Поэтому разговор с Глушко Сергеев вел, исходя из собственного понимания их

взаимного положения, и говорил так. “Я буду сам заниматься своим делом и сам

называть сроки, спорить со мной бесполезно, я такой же начальник, как

Валентин Петрович”.

Я так и не понял, почему Глушко хотел, чтобы я присутствовал при этом очень

тяжелом разговоре, тем более что я и рта не открыл. Поняв, что уговорить

Сергеева принять изменение с реальными сроками реализации ему не удастся, а

время уже 12 часов ночи, он произнес заключительную фразу, которая означала

на самом деле снятие Сергеева с работы, хотя сам В.Г. этого так и не понял и

тогда, и потом, когда это снятие состоялось.

88

Глушко сказал (я привожу его слова, как я их запомнил, хотя смысл сохранен

полностью): «Я с Вами больше работать не смогу». На этом они и расстались,

на следующее утро самолет отбыл в Москву.

Работа по «Энергии» продолжалась, но уровень ее организации был крайне

низок.

Ответственные сотрудники нашего главка, присланные для надзора за нами, и,

видя полную бесперспективность своей жизни в Харькове, с целью хоть какой-

то надежды вернуться домой, изо всех сил советовали Сергееву создать

оперативный штаб по руководству нашими работами по этому комплексу,

поставить меня во главе этого штаба, т.е. дать мне реальную власть, а самому

продолжать сидеть в своем кресле, по-прежнему ничего не делая. Так уже

делалось фактически (при непротивлении Сергеева) т.е. никакими приказами

это не оформлялось, официально штаб не создавался, но реально я вел работы

на фирме, а все остальные от безысходности ходили на мои так называемые

«оперативки» и выполняли все принимаемые там решения. Этим методом мы