Ракеты. Жизнь. Судьба.

теоротделении. Отношение Сергеева ко мне это, безусловно, не улучшило, но

против совести я идти не мог, тем более, что «советы» давались все же не в

директивной форме.

Я так подробно пишу об этом, потому что это (конечно, главное не в Толе, а в

начальнике отделения – главном конструкторе этого заказа на нашей фирме)

послужило одной из причин катастрофического срыва сроков, что и привело к

печальным для самого Сергеева последствиям.

Но до этого должно было пройти еще достаточно времени.

Начальником отделения, а значит и главным конструктором заказа, был

назначен Андрей Саввич Гончар. Мы с ним проработали в одном

подразделении с 1956г.

Я уже писал, что после возвращения в Москву Д.Ф.Клима все были уверены,

что именно он, участник войны, член партии, станет начальником

теоротделения. Назначение меня Сергеевым после работ по системе

стабилизации 8К64, стало для Гончара, как и для всех остальных, полной

неожиданностью, тем более при категорических возражениях обкома партии.

Но это был первый период истории ОКБ-692, и Сергеева интересовало только

дело, а мой авторитет в нашей отрасли был уже высок. В дальнейшем ситуация

изменилась, но менять меня уже не стали.

Так и пробыл Гончар на посту начальника важнейшего и наиболее секретного

отдела систем управления дальностью (т.е. точностью стрельбы) № 33 в

теоротделении с момента создания ОКБ-692. Он считал, и, наверное, не без

оснований, что заслуживает большего. Но так уж я устроен, что, если я –

начальник, то не по форме, а по существу, так что все принципиальные вопросы

решались у меня.

Наши с Андреем Саввичем позиции часто не совпадали, но они всегда

оставались деловыми и принципиальными. Человек – А.С.Гончар (он недавно,

уже после моего отъезда, умер) - безусловно честный, порядочный, абсолютно

чуждый антисемитизму, что для теоретиков было, как я считал, в порядке

вещей, и толковый. У него был только один крупный недостаток, он невероятно

84

упрям, я ему об этом говорил, и он даже сам на себя мне жаловался, но себя не

переделаешь.

Именно ему поручили быть главным конструктором по СУ «Энергии» у нас на

фирме.

Конечно, как человек технически грамотный, тем более теоретик, он понимал

неправильность положения, когда все программы БЦВМ делались в

теоротделении, так что без его участия нельзя было решить ни одного, даже

мелкого вопроса.

Поэтому он решил начать с более простой и менее ответственной работы –

программирования наземных режимов на управляющих ЭВМ, чтобы хоть здесь

быть самостоятельным, а не бегать по каждой мелочи в 35-ый отдел. Именно на

пост начальника отдела этих программ его, как мне кажется, Сергеев убедил

взять Толю, что было неправильным, но положение только назначенного тем же

Сергеевым, руководителя существенно отличалось от моего. Я считаю, что и

сам Гончар был согласен с этим назначением, он с Толей вместе не работал, а

авторитет отдела №35 распространялся на его сотрудников, тем более

занимающих высокие технические должности.

К большому сожалению, даже наша техника не избежала продвижения детей

руководителя фирмы на высокие должности, вплоть до преемника этого

руководителя. К еще большему сожалению, эта практика сохранилась на

Хартроне и доныне.

Наверное, Гончар понял, что попытка взять программирование оказалась

несвоевременной, но «поезд уже ушел».

Мы в теоротделении ни в коем случае не злорадствовали по этому поводу, а

старались помочь комплексникам, ведь создание СУ – дело всех отделений и их

неудачи нам никакой пользы не приносили.

Привожу конкретный пример.

На борту ракеты, кроме главной БЦВМ, для которой программное обеспечение

создавали теоретики, была поставлена и сравнительно небольшая, для решения

небольших задач, связанных с подачей вспомогательных команд на двигатели.

В период первоначальной эйфории у Гончара появилась идея, что эту машину

запрограммирует его отделение, что, конечно, проще, чем обращаться к

теоретикам.

Он взял для этого к себе в отделение еще одного специалиста из 35-го отдела в

ранге начальника сектора и поручил ему это программирование.

Одной из задач, которую должна была решать эта вычислительная машина,

была подача релейных команд в двигательную установку при так называемых

стендовых испытаниях двигателей, которые проводились в Загорске, недалеко

от Лавры.

Срывы сроков произошли и при этой работе, и тогда Гончар, спрятав в карман

свое самолюбие (не уверен, что я бы это сделал в такой ситуации), пришел ко

мне, и в память о нашей длительной совместной работе и сложившихся между

нами отношениях, попросил его выручить и сделать эту работу у нас в

85

теоротделении, причем он не стал привлекать Сергеева, а сам пришел ко мне и

попросил. Ситуация была очень непростой, все сроки сорваны, двигатель на

стенде в Загорске, вопрос важный, находится на контроле в Министерстве, а мы